Вперед и с песней. Марина Серова
Адам Егорович. – Никакой утечки материала последние десять – да что там! – двадцать лет из лаборатории не было. И потом, вы сразу должны понять четко: мы занимаемся исключительно научной деятельностью, выполняя специальные задания и программы, которые рекомендует нам руководство из центра, не более того. Ведь мы же не диверсанты какие-нибудь, мы просто ученые. Делаем чисто лабораторные исследования, которые представляют интерес только для специалистов, но затем используются в последующих разработках.
– Хорошенькое дело! А ваша чума? – спросила я удивленно. – Вы думаете, если пробирка разобьется где-нибудь, микробы будут выбирать только специалистов?
– Вот то-то и оно! – тяжело вздохнул он. – Поэтому то, что произошло этой ночью, – случай вопиющий! Кошмарный! Я даже не знаю, с чем его можно сравнить! За всю историю нашей лаборатории такого еще не бывало. Представляете, если в Тарасове вспыхнут эпидемии чумы, сибирской язвы и желтухи одновременно? Вы можете себе такое представить, а?
– Средневековье какое-то, – пробормотала я, смутно вспоминая про костры, на которых сжигали зачумленные трупы, какие-то особые телеги с колокольчиками, куда их собирали по городу, и еще что-то, прочитанное в книгах или увиденное когда-то по телевизору.
Но почему-то мне никак не удавалось перенести эти картины на улицы своего Тарасова, не хватало воображения.
И вообще – ужастик какой-то, причем с самого утра!
– Значит, вы хотите, чтобы я провела расследование дела о пропаже ваших пробирок вместе с вашим… товарищем?
Я чуть было не сказала – «сумасшедшим товарищем», но на ходу несколько сбавила обороты.
– Вот именно, – кивнул Адам Егорович. – Именно этого я и хочу от вас, дорогая Танечка. И еще – чтобы дело это от начала до конца осталось исключительно между нами.
– А вам известно, что у меня не районное отделение милиции и работаю я только за большой гонорар? – спросила я своего клиента напрямую.
Честно говоря, я приготовилась уже к тому, что сейчас Адам Егорович начнет громко и долго возмущаться и стыдить меня за то, что я не хочу бескорыстно спасти родной город от чумы, сибирской язвы и от какой-то еще не менее ужасной заразы. А потом он непременно толкнет речь про патриотизм, припугнет, что я сама, все мои родственники, знакомые, знакомые знакомых тоже в скором времени могут «зачумиться» или «заязвиться», или даже «зажелтиться…» И на этой ноте мы с ним преспокойно расстанемся.
Что-то не очень мне хотелось ввязываться в эту заразную историю – и других дел хватает!
Но Адам Егорович только торопливо запустил руку в свой бездонный портфель, выудил оттуда толстую пачку долларов и молча положил ее передо мной на стол среди своих бумажек.
– Вот, – сказал он. – Здесь должно хватить на все. Дело слишком серьезное, чтобы нам экономить сейчас и торговаться.
– Понятненько, – сказала я, с интересом разглядывая пачку купюр и пытаясь прикинуть, какая это примерно сумма. На первый взгляд – раза в три-четыре превышающая