Адский огонь. Нора Робертс
мужчина подошел к руинам «Сирико», включил электрический фонарик и скрылся в темных недрах пиццерии.
Когда соседи разошлись, они отнесли остатки еды и питья обратно в дом. Рина подумала, что они выглядят как беженцы из какого-нибудь военного фильма: взлохмаченные, обсыпанные пеплом волосы, измученные бледные лица. Когда все было убрано, мама спросила, кто хочет спать.
Белла тут же ударилась в слезы.
– Как же мы можем спать? Что мы теперь будем делать?
– То, что нужно. Не хочешь спать, пойди приведи себя в порядок. Я приготовлю завтрак. Идите, вам всем надо умыться. Мы все почувствуем себя лучше, когда вымоемся и поедим.
Будучи предпоследней по возрасту, Рина оказывалась и предпоследней в очереди в ванную. Она выждала, пока не услышала, что Фрэн вышла из ванной, а Белла вошла. Тогда она выскользнула из своей комнаты и постучалась в спальню родителей.
Папа вымыл голову, и волосы у него все еще были мокрые. Он надел чистые джинсы и свежую рубашку. Лицо у него было такое, как будто он перенес тяжелую болезнь.
– Твои сестры оккупируют ванную? – Он улыбнулся, но глаза у него остались печальными. – Сегодня можешь воспользоваться нашей.
– Где твой брат, Рина? – строго спросила мама.
– Он уснул на полу.
– Вот как! – Бьянка свернула влажные волосы узлом. – Ничего страшного! Иди прими душ, Рина. Я достану тебе чистую одежду.
– Зачем пожарный пошел туда, когда все остальные уже уехали?
– Он инспектор, – пояснил отец. – Он будет выяснять, почему это случилось. Если бы не ты, они не приехали бы сюда так быстро. А почему ты была на ногах так поздно, дочка?
– Я… – Рине стало жарко. Вспомнив о своих месячных, она почувствовала, что заливается краской. – Я могу сказать только маме.
– Я не буду сердиться.
Рина упрямо уставилась в пол.
– Пожалуйста. Это личное.
– Ты не мог бы спуститься вниз и нарезать немного колбасы, Гиб? – невозмутимо спросила Бьянка. – Я скоро приду.
– Прекрасно. Прекрасно. – Он потер глаза пальцами, потом опустил руки и вновь посмотрел на Рину. – Я не буду сердиться, – повторил он и оставил их вдвоем.
– Что же это ты не можешь сказать отцу? Зачем причинять ему боль в такую-то минуту?
– Я не хотела… Я проснулась, потому что я… Мам, у меня живот болит.
– Ты не заболела? – Бьянка нагнулась и положила руку на лоб Рине.
– У меня началось.
– О! О, моя маленькая девочка! – Бьянка обняла ее, крепко прижала к себе, а потом заплакала.
– Не плачь, мамочка.
– Это только на минутку. Сразу столько всего случилось… Моя маленькая Катарина. Столько потерь, столько перемен. Моя bambina[5]. – Она тихонько отодвинулась. – Сегодня ты спасла нам жизнь. Мы будем благодарить бога за то, что было спасено, и восполним то, что было утрачено. Я очень горжусь тобой. – Она расцеловала Рину в обе щеки. – Живот все еще болит? –
Девочка