Мозг врет! Тайны мозга. Знаем мозг – управляем собой. Светлана Кузина
в памяти, восстанавливается неточно, – объясняла профессор Лофтус. – В самом деле, то, что называется памятью, есть лишь реконструкция реального события. Мои исследования показали, что при воспроизведении память использует новую и уже существующую информацию для заполнения пробелов в ваших воспоминаниях. Например, когда вы рассказываете кому-нибудь о своем отпуске пятилетней давности, то думаете, что восстанавливаете события так, как они происходили. В действительности все было не совсем так. Вместо реального прошлого вы реконструируете воспоминания, используя информацию из многих источников, таких, например, как ваши предыдущие многократные воспоминания об этом отпуске, случаи из более поздних отпусков или из фильма, который вы смотрели в прошлом году (тем более, если он повествует о том же месте отдыха). Вы уверены, что все это правда, тем более, если рассказывали этот случай в присутствии кого-то другого, кто был вместе с вами в то время. Просто удивительно, как наши истории могут расходиться с реальным событием, свидетелями которого были вы оба и в одно и то же время!
Если вы воочию хотите увидеть синдром ложной памяти в действии, поставьте следующий опыт. Попросите своих родных или друзей письменно изложить какое-нибудь общее для всех событие. Это может быть праздник, семейный ужин или какой-нибудь выезд на природу. Мало того, что каждый вспомнит разные подробности того дня, но существует также высокая вероятность, что по крайней мере один человек опишет эпизод, которого, по твердому убеждению всех остальных, никогда не было.
Факты искажаются наводящими вопросами
Особенно опасны ложные воспоминания при судебных разбирательствах, когда судьба подсудимого зависит от показаний свидетелей. Доктор Лофтус – признанный специалист в области свидетельских ошибок, обнаружила, к примеру, очень коварное влияние той словесной формы, в которую облечены задаваемые юристами вопросы. Так, если свидетеля автокатастрофы спрашивали: «Вы видели разбитую переднюю фару?» или «Вы видели, что эта передняя фара были разбита?», то вопрос, содержащий определенное указание именно на эту фару, вызывает намного больше положительных ответов, чем неопределенный вопрос, даже если передняя фара вообще не была разбита.
– Придание определенности вопросу создает впечатление наличия разбитой фары, а это, в свою очередь, заставляет свидетеля добавлять новые черты к своим воспоминаниям о событии, – объясняет Лофтус. – Исходные посылки в самом вопросе следователя могут иметь такую силу, что способны полностью изменить воспоминания человека о событии.
Эксперт приводит еще один пример:
– Если вы стали свидетелем автокатастрофы и я спрашиваю вас: «Сколько людей было в ДВИГАВШЕЙСЯ машине?» Вопрос предполагает, что машина ехала. А что, если на самом деле машина не двигалась? На этот вопрос вы можете ответить как угодно, поскольку он не касался скорости движения машины. Однако я считаю, что словесная формулировка