На первом дыхании (сборник). Владимир Маканин
Петров был в институте, я томился в его холостяцкой комнате. К концу дня, когда я заваривал чай на кухне, туда же выполз непросыхавший. Ему было лет тридцать. Здоровячок. С мутными глазками.
– Не иди за мной, – сказал я.
– Чего?
Он все же увязался; он попытался завязать разговор о жизни, но я его выставил. В старых пьяницах есть хотя бы уважение к самому себе. Достоинство есть. Или же в них есть нечто, вызывающее пронзительную жалость. Сострадание. А в этом тридцатилетнем мутноглазом быке не было ровным счетом ничего. Ноль. Совершеннейшая пустота. И каждые двадцать минут отрыжка.
– И ты… И ты гонишь? – сказал он, когда я выставлял его за дверь.
Наконец пришел Игорь Петров. Сообщил, что Галька на работу не выходила.
– И не выйдет, – сказал я убито, – это теперь на несколько дней.
– Почему?
Я не стал объяснять. Но я хорошо знал Гальку. Она действительно будет думать о смысле жизни. Она такая.
И тут я почувствовал, что не могу больше томиться. Потому что хватит с меня. Стоп. Я почувствовал, что хочу кого-нибудь видеть. С кем-нибудь потрепаться. Из наших, из забытых.
Но дело в том, что записную книжку я оставил там, в степях. Слишком шустро бежал оттуда. А прошедшие три года – срок, конечно, немалый. Ни телефонов, ни адресов. Я помнил лишь телефон Вики Журавлевой, потому что последние четыре цифры совпадали с годом моего рождения. Но знакомство с Викой у меня было невыразительное, через других. К тому же она могла быть замужем.
– Да зачем она тебе? – кипятился Игорь Петров. Этот милый коми понятия не имел, что такое три года в кукуевских степях. Такое не объяснишь. Я затопал в коридор – телефон находился там. Общий, как и ванная. Но без расписания.
– Ты замужем? – первое, что я ей заорал.
Во всех комнатах коммуналки стало удивительно тихо. Затаили дыхание.
– Нет. – И Вика Журавлева засмеялась.
– Ну тогда приезжай. Поболтать хочется.
– Как это «приезжай»?
– Автобусом, метро, такси. Как хочешь.
– Олег. Не могу я. Я подругу провожаю.
– Приезжай с подругой.
– Бестолковый какой. Я же тебе сказала – она улетает сегодня в ночь. В Киев… В другой раз, Олег, я с удовольствием.
Главное – это долбить как дятел.
– Нет, Вика. Ты все-таки приезжай – вместе ее проводим. Я ей чемодан нести буду.
Они приехали. Подруга была с чемоданчиком. Внешне так себе. Но гордая. Держалась как княжна Тараканова.
Вика Журавлева, напротив, высказалась этак простецки:
– Как это вы нас приглашали?.. А стол-то пуст!
Вика понимала, что к чему. Не ломалась. Три года без замужества делают женщину проще.
– Сию минуту, – сказал я.
– Только учти – у нее в два ночи самолет.
– На Киев? – спросил я.
– Да, – ответила княжна величаво.
Я вышел. Толкнулся к непросыхавшему. Он сидел в полном одиночестве: как загипнотизированный.
– Эй, – тронул его я.
– Что?
– Пойдешь в магазин и купишь три бутылки