Тайный дневник Лолиты. Ольга Володарская
У меня котик был с таким именем. Ты на него похож. Тоже пятнышко на лбу.
Так Лаврентий на целых полгода стал Семеном.
Жилось ему у Маришки хорошо. Он спал на матрасе, брошенном на пол, вместе с кошками, ел пшенку с мясными обрезками и был абсолютно счастлив. Ведь его никто не бил, не унижал, при нем не пили, не дрались, не занимались сексом. Маришка даже не заставляла Лаврентия что-то делать, он сам и убирался, и животным варил еду, и помогал ей на вокзале. Из дома он сбежал в конце мая, и лето провел лучше, чем в пионерлагере, а осенью появились проблемы. Маришка всем говорила, что мальчик ее племянник, приехал на каникулы, но когда в сентябре начался учебный год, у соседей да работников вокзала стали возникать вопросы. Пришлось Лавру уйти в «подполье». Он перестал выходить из комнаты днем (справлял нужду в горшок, варил еду на плитке), даже ночью сигал через окно. Но это не помогло! В конце ноября явился участковый и забрал «Семена» в отделение. Он и ему наврал про амнезию, но на Лаврентия Кондрашова пришла ориентировка, а мальчик с такой особой приметой, как родимое пятно в форме креста, не имел шансов остаться неузнанным.
Лаврентия вернули домой.
К огромному, просто-таки невероятному счастью Лавра, Васи там не было. Он ушел от матери к другой. А к ней прибился очередной мужчина. Вован. Что удивительно, вполне нормальный. Да, он попивал, но не каждый день. И мало того, вполне пристойно зарабатывал, чиня обувь. У нового сожителя матери был один недостаток – недоразвитая конечность. Он чудовищно хромал, имел инвалидность. Наверное, поэтому он выбрал мать Лаврентия, а не кого-то получше.
Когда пацан вернулся домой, он ожидал взбучки. Но матушка его только отругала. Видимо, побоялась, что сын снова учинит разгром в доме.
С новым «папой» Лаврентий быстро нашел общий язык. Вован, видя, с каким трудом мальчик учится в школе, дал тому совет:
– Учись что-то делать руками, потому что из тебя академика не выйдет.
И Лаврентий, вняв совету, стал смотреть, как Вован чинит обувь: подбивает каблуки, вшивает молнии, ставит заплатки. Потом и сам попробовал сделать то же самое. Не сразу, но у него стало получаться. А на тот момент, когда мать выгнала Вована, найдя ему замену в лице разбитного сантехника их общежития, Лаврентий уже умел чинить обувь самостоятельно. Так как многие приносили свои штиблеты Вовану на дом, часть его клиентуры тут же перекочевала к Лаврентию.
Мальчику едва исполнилось четырнадцать, а он уже зарабатывал хорошие деньги. В отличие от Вована, который подругам сожительницы или своим близким знакомым ремонтировал обувку даром, а иной раз отказывался от работы, ленясь или хворая с похмелья, Лаврентий со всех брал деньги и хватался за любой заказ. Другие мастера советовали выкинуть изношенные сапоги, а он приводил их в пристойный вид. Лазил по помойкам, подвалам, чердакам, выискивал брошенную обувь и тащил домой. Из кожи делал заплатки, выпарывал молнии, вырезал мех.
Мать стала относиться к сыну с уважением. Как же – добытчик! И пусть из его доходов ей перепадало немного, все равно хорошо. Себя одевает, обувает и жрать не просит, все себе кашу варит с мясными