Психоанализ и религия. Эрих Фромм
амого себя» речь шла преимущественно об этике.
Взгляды, получившие выражение в этих главах, ни в коей мере не показательны для «психоанализа». Есть психоаналитики, являющиеся убежденными верующими, тогда как другие считают сам интерес к религии симптомом нерешенных эмоциональных конфликтов. Позиция, принимаемая в этой книге, отличается и от первого варианта, и от второго и по большей части характерна для образа мышления третьей группы психоаналитиков.
Я хотел бы выразить свою благодарность жене не только за многочисленные поправки, которые были непосредственно внесены в текст книги, но и, что главное, за все то, чем я обязан ее пытливому и проницательному уму, который в столь значительной степени способствовал моему собственному развитию, повлияв, следовательно, и на мои идеи о религии.
1. Проблема
Никогда раньше человек не подходил к осуществлению своих самых заветных желаний так близко, как сегодня. Наши научные открытия и технические достижения позволяют нам представить день, когда для всех голодных будет накрыт стол, день, когда род человеческий объединится в одно сообщество и перестанет жить разобщенно. Для раскрытия умственных способностей человека и усложняющихся навыков организации общества, для сосредоточения сил, преследующих ту или иную цель, понабились тысячелетия. Человек создал новый мир с присущими ему законами и судьбой. И глядя на свое творение, он может сказать, что оно поистине хорошо.
Но может ли он сказать то же самое, глядя на самого себя? Приблизился ли он к осуществлению другой мечты человеческого рода – мечты о совершенстве самого человека? Мечты о человеке, возлюбившем ближнего своего, человеке справедливом, правдивом и осуществляющем собою то, чем он потенциально является, то есть образ Божий?
Сам этот вопрос вызывает смущение, поскольку ответ оказывается мучительно очевидным. Хотя мы создали множество чудесных вещей, мы не смогли сделать из самих себя тех, ради кого стоило бы прилагать все эти чудовищные усилия. Наша жизнь – это не жизнь в братстве, в счастье, в довольстве, но жизнь духовного хаоса и ожесточения, опасно приблизившихся к состоянию безумия, но не истерического безумия, встречавшегося во времена Средневековья, а того, что родственно шизофрении, при которой утерян контакт с внутренним миром, а мышление откололось от чувства.
Взять хотя бы некоторые из новостей, которые мы читаем в газетах каждое утро и каждый вечер. В качестве меры против засухи в штате Нью-Йорк предлагают молить Бога о ниспослании дождя, и одновременно специалисты по управлению погодой пытаются вызвать дождь химическими реагентами. Уже больше года нам сообщают о летающих тарелках; одни говорят, что их нет, другие – что они реальны и что они являются новым компонентом нашего собственного или зарубежного вооружения, тогда как третьи вполне серьезно заявляют, что эти тарелки – машины, посланные обитателями некоей другой планеты. Нам говорят, что никогда у Америки не было таких ярких перспектив, как в середине двадцатого столетия, но на той же странице обсуждается вероятность войны, а ученые спорят о том, приведет ли использование атомного оружия к уничтожению земного шара.
Люди ходят в церковь и слушают проповеди, в которых излагаются основы любви и милосердия; и те же самые люди сочтут себя в лучшем случае глупцами, если вдруг усомнятся в том, что следует продавать товар по цене, которая, как им известно, для покупателя недоступна. В воскресной школе детей учат тому, что честность, искренность и забота о душе должны быть руководящими принципами жизни, тогда как сама «жизнь» учит нас тому, что, следуя этим принципам, мы могли бы в лучшем случае стать непрактичными мечтателями. У нас есть в высшей степени развитые возможности для общения при помощи печати, радио и телевидения, но день за днем нас кормят бредом, который показался бы оскорбительным рассудку даже ребенка, не будь он приучен к нему сызмальства. Со всех сторон слышны голоса, утверждающие, что наш образ жизни делает нас счастливыми. Но сколько людей в наше время действительно счастливы? Интересно вспомнить о недавно публиковавшемся в журнале «Life» случайном снимке, на котором запечатлена группа людей, ждущих зеленого света на переходе. Примечательным и шокирующим в нем было то, что эти люди, выглядевшие совершенно оглушенными и испуганными, на самом деле были не свидетелями ужасной аварии, а, как поясняет текст под фотографией, обычными горожанами, идущими по своим делам.
Мы цепляемся за веру, будто мы счастливы; мы учим детей тому, что наше поколение прогрессивнее любого другого, жившего до нас, что со временем все наши желания исполнятся, так что ничего недостижимого просто не останется. Поверхностные наблюдения подтверждает эту веру, которую в нас без конца вбивают.
Но услышат ли наши дети голос, который скажет им, куда идти и ради чего жить? Каким-то образом они, как и все люди, ощущают, что жизнь должна иметь смысл. Но в чем он заключается? Разве могут они найти его в противоречиях, в лицемерии и в циничной покорности, встречающихся на каждом шагу? Они стремятся к счастью, истине, справедливости, любви, к какому-нибудь объекту почитания; но способны ли мы удовлетворить их стремления?
Мы столь же беспомощны,