Военно-эротический роман и другие истории. Борис Штейн
флаг и гюйс мирно! – раздался зычный голос дежурного офицера. Команда эскадренного миноносца «Озаренный», построенная по подразделениям на верхней палубе, замерла, образовав живое каре. На правом фланге каждой боевой части – ее командир.
Только штурман, командир БЧ-1, не возглавляет свою боевую часть, стоит у флагштока. Он-то, как дежурный по кораблю, и командует церемонией. Сигнальщик держится за флаг-линь, готовый к поднятию Военно-Морского Флага. Это – на корме. На носу у гюйс-штока стоит другой сигнальщик, готовый к поднятию гюйса. А рядом со штурманом прогнулся, задрав голову, горнист и заливается, выдувает рулады, прописанные в приложении к Корабельному Уставу. Все застыли, слушая знакомую до каждой нотки музыку. Застыла и группа командования, ближе других находящаяся к флагштоку: командир, старпом и замполит. На лицах матросов – дисциплинированная неподвижность, на лицах офицеров – вдохновение, вызванное торжественностью минуты, преданность делу, которому они добровольно посвятили жизнь. Офицеров командир видел уже сегодня за траком в кают-компании – всех кроме Зайцева. Командир скосил глаза в сторону БЧ-2. Зайцев был на месте. И все – как положено: надраенные пуговицы на кителе, белоснежная полоска подворотничка, непроницаемое, полное служебного рвения лицо.
Истекла положенная минута, горнист закончил свое соло, раздалась команда «флаг и гюйс поднять»! Подняли. «Начать развод на работы и занятия»! Командиры вышли из строя, повернулись лицом к своим командам, и началось «военно-морская планерка».
– Командир БЧ-2!
– Есть!
– Зайдите ко мне после развода.
– Товарищ командир, я провожу занятия по специальности со старшинским составом.
– Дайте задание на самоподготовку и зайдите ко мне. Жду вас в восемь пятнадцать.
– Есть!
* * *
Мы большие и мудрые. Мы шагаем друг другу навстречу. Под ногами земля – далека-далека. Мы находим друг друга. Я кладу тебе руки на плечи. И у наших коленей плывут, не спеша, облака…
Мартын Зайцев в принципе никогда не врал. Жизнь его до сих пор складывалась без загогулин, тупиков и уверток, карьера была ясна, как траектория артиллерийского снаряда – какие тут враки? В общем, опыта в этом смысле у него не было. Поэтому на гневный вопрос командира: почему, когда и с кем, он стушевался. А, стушевавшись, покраснел. Не мог он рассказать о том небывалом, что свалилось на него. Не мог, хоть его режьте. Шесть пар глаз – командира, замполита и старпома – уставились в его мгновенно вспотевшую физиономию.
– Ну? – с нетерпением спросил командир.
– Ну? – вторил ему замполит.
– Ну-ну! – подстегнул старпом.
И артиллерист пустился в тяжкие.
– Я встретил школьного товарища, – соврал он. – Товарищ здесь в командировке. Мы сильно выпили, я таком виде не мог появиться на корабле. И заночевал у него в номере. – Мартын представил одноместный гостиничный номер и добавил для убедительности – на диванчике.
Вобщем-то ему поверили. Только