Долина Молчания. Нора Робертс
самое простое, и тебе это было бы вполне по силам, если бы потратил немного времени и сил на совершенствование своего дара.
– Слишком скучно. Это виски? – Киан направился прямо к графину и налил жидкость в бокал. – О, трезвость и неодобрение. – Он посмотрел на лицо брата, делая первый глоток. – Позволь напомнить тебе, что в конце дня… ладно, перейдем к делу.
Оглядевшись, Киан принялся расхаживать по комнате.
– Женские запахи. Такие женщины, как Гленна, всегда что-нибудь оставляют после себя, чтобы напоминать о своем присутствии мужчинам. – Он опустился в кресло, сгорбился и вытянул ноги. – Итак, о чем ты решил со мной поговорить?
– Были времена, когда ты радовался моему обществу и даже искал его.
Киан лениво пожал плечами.
– Сомневаюсь, что девятьсот лет разлуки усиливают братские чувства.
Тень сожаления промелькнула на лице Хойта, и он отвернулся, чтобы подбросить торф в камин.
– Опять будем спорить?
– Тебе решать.
– Я хотел поговорить с тобой наедине о том, как ты поступил с пленником.
– Значит, речь пойдет о гуманности. Да, да, мне следовало погладить его по голове, чтобы он мог предстать перед судом или трибуналом – не знаю, как это называется в Гилле. Нужно соблюдать проклятую Женевскую конвенцию[8].
– Не знаю, о какой конвенции ты говоришь, но в такие времена не может быть суда, трибунала или чего-то подобного. Именно это я и хотел сказать, раздражительный глупец. Ты уничтожил убийцу, и я поступил бы точно так же – только с большим тактом и не столь демонстративно.
– Ага, пробрался бы незаметно к нему в темницу и всадил нож между ребер. – Киан вскинул брови. – Ладно.
– Нет. Все не так. Мы переживаем кошмарные времена. Я же сказал: ты сделал то, что было необходимо. Еще раз повторяю: я сам уничтожил бы его – за покушение на Мойру, за то, что он ранил тебя. Я еще никогда никого не лишал жизни, а те существа, которых я убивал в последние недели, были не людьми, а демонами. Но этого я убил бы – если бы ты не опередил меня.
Хойт умолк, пытаясь если не успокоиться, то хотя бы передохнуть.
– Мне так много хотелось тебе сказать, объяснить, что я чувствую. Но, кажется, я впустую трачу наше время – тебе плевать на мои чувства.
Киан не двигался. Он лишь отвел взгляд от искаженного яростью лица брата и посмотрел на стакан с виски в своей руке.
– Как это ни странно, мне не совсем безразличны твои чувства. О чем я сожалею. Ты разбередил во мне то, что я давно заставил себя забыть. Напомнил о семье, которую я похоронил.
Хойт пересек комнату и сел напротив брата.
– Ты – моя семья.
Когда Киан поднял глаза на Хойта, в них была пустота.
– У меня нет семьи.
– Возможно, не было. Со дня твоей смерти до того мгновения, как я нашел тебя. Теперь все изменилось. Так что если тебе не все равно, я хочу сказать, что горжусь тобой. Я хочу сказать, что тебе все это дается тяжелее, чем любому из нас.
– Ты мог убедиться – убивать вампиров или людей мне совсем не
Имеется в виду Женевская конвенция от 12 августа 1949 г. об обращении с военнопленными, согласно которой «с военнопленными следует всегда обращаться гуманно». (Разд. II, ст. 13.)