Золотая всадница. Валерия Вербинина
Петра Петровича Оленина, но я ручаюсь моей честью сочинителя, что ни один человек в зале в то мгновение не обратил на него внимания – слишком уж эффектна и ослепительна была его спутница.
Завидев вновь прибывшую, здоровенный генерал Иванович приосанился и расправил плечи еще шире, хоть это казалось делом почти невозможным. Австрийский резидент Кислинг побледнел, а князь Михаил, напротив, покраснел. Генерал Ракитич так таращился на гостью, что чуть не уронил вверенную ему собачку. Нос королевы Шарлотты, которая стояла в углу, сделался еще длиннее, а платье стало выглядеть еще безвкуснее. Республиканский депутат Старевич поперхнулся длинной речью о выгодах демократии, которой он пытался уморить графа Верчелли, и все мысли о свободе, равенстве и братстве благополучно вылетели у него из головы. Что же касается язвительного старого графа, то впервые за последние годы ему совершенно не хотелось шутить.
– Однако! – молвил Войкевич, пристально глядя на Амалию, и более не сказал ничего.
Король Стефан испытывал смешанные чувства. Политика приучила его к осторожности, и, едва прошел первый всплеск восторга, он сразу же вспомнил, кем Амалия является и для чего она прибыла сюда. А она, словно нарочно желая его подразнить, в сопровождении Оленина прежде всего подошла к хозяину дворца. Петр Петрович представил их друг другу и объявил, что Амалия всегда мечтала побывать в Любляне и рада, что ей представилась такая возможность.
– Я о-очень рад нашему знакомству, сударыня, – сказал по-французски князь Михаил, учтиво кланяясь, и Амалия отметила, что наследник престола немного заикается. Князь был высокий, но тщедушный и весь какой-то хлипкий. Линия рта красивая, но немного безвольная, нос птичий, маленькая головка возвышается над узкими плечами. И глаза тоже маленькие. Часто мигая, они по-птичьи тревожно глядели на Амалию. Чтобы успокоить князя, она сказала несколько любезных слов и расспросила его об архитекторе дворца и о том, кто занимался росписью залов. Петр Петрович, стоявший возле Амалии, вел себя так, словно его тут вообще не было, но острым взором приметил небольшую группу женщин напротив, которые все как одна недружелюбно косились на его спутницу и, прикрываясь веерами, злословили вовсю. Также он не без удовольствия отметил растерянный вид Лотты Рейнлейн и то, как полинял, потускнел ее наряд, теперь казавшийся лишь скучной кремовой тряпкой. «Ай да баронесса… И как король на нее смотрит! Неужели она добьется того, что Дубровник будет наш?»
– Кузен, кузен, – шутливо сказал Стефан, подходя к ним, – это непростительно! Ты захватил самую лучшую гостью… а нам остается только смотреть и завидовать!
Михаил смешался еще сильнее и представил Амалии короля, из-за плеча которого выглядывал улыбающийся полковник. Стефан поцеловал ручку гостьи, после чего не сразу отпустил ее, и произнес витиеватый светский комплимент.
А Амалия, улыбаясь, слушала его и думала, до чего же ей скверно. В душе ее словно сидела маленькая черная кошечка и неутомимо скребла, скребла когтями. Все это