Наваждение. Дебби Виге
дочь. Они столько всего пережили вместе: смерть матери, утонувшей во время наводнения в Джонстауне; долгое путешествие на запад, в Сиэтл, ставший им новым домом; слезы, горе и внезапную радость, когда отец встретил Джейн, на которой в конце концов женился. Милая, милая Джейн…
Джинни отстранилась и утерла нос тыльной стороной руки, затянутой в перчатку. Настоящие леди так, конечно, не делают, но сейчас Джинни было не до приличий. Питер погладил ее по щеке, и она зажмурилась, представив, будто ей снова пять и, что бы ни случилось, папа всегда будет рядом.
Вот и сейчас он как мог пытался ее утешить.
– В конце концов, не так уж это и далеко, – сказал он дрогнувшим голосом.
Оба знали, что это ложь, причем ложь неубедительная. От Сиэтла до Лос-Анджелеса было как до луны, и мысль о разлуке с отцом и сводной сестрой приводила Джинни в отчаяние. Словно угадав ее мысли, Вероника сказала:
– Обещаю, как только вы устроитесь, я сразу приеду к тебе в гости.
Джинни посмотрела на сестру и, словно в зеркале, увидела на ее лице собственную боль. Глаза у Вероники были еще детскими, но в остальном она выглядела совсем взрослой. Даже не верилось, что сестра на несколько лет младше ее, Джинни.
А потом Вероника кинулась ей на шею, и они обнялись так крепко, словно боялись расцепить руки. Наконец Джинни прошептала:
– Я знаю, отец считает, что тебе еще рано выходить замуж, но, помяни мое слово, он согласится, когда увидит, какой Чарльз добрый и как хорошо он к тебе относится.
Худенькие плечи Вероники затряслись от рыданий, которые она пыталась скрыть, уткнувшись в плечо сестры. Еще минуту они стояли, обнявшись, а потом раздался последний свисток кондуктора.
Джинни нехотя отстранилась, быстро чмокнула отца в щеку и шагнула на подножку. Паровоз запыхтел и медленно тронулся. Держась одной рукой за поручень, девушка яростно махала двум фигуркам, махавшим ей в ответ с перрона, пока они не растаяли вдали. С мокрым от слез лицом Джинни вошла в вагон. Джордж протянул к ней руки, она упала на сиденье рядом с ним и долго рыдала у него на груди. Муж ласково гладил ее по голове, бормоча какие-то нежности, но Джинни почти ничего не слышала.
– Я знаю, в Лос-Анджелесе нас ждет новая жизнь, и с тобой я готова хоть на край света. Но я боюсь, что никогда больше не увижу отца, – прошептала она.
– Глупости. Он может гостить у нас, когда захочет, и потом, скоро мы сами съездим с ним повидаться, – попытался успокоить ее Джордж.
Но и это обещание не умерило ее тревоги. Ибо в тот миг, когда губы Джинни коснулись щеки отца, она ясно увидела могилу, а на ней – надгробие с его именем. Сердце подсказывало: он скоро умрет.
«Не печалься, сестра! – раздался в голове шепот. Джинни узнала голос Вероники. – Все уладится, и скоро мы снова будем вместе».
«Дай-то бог!» – подумала Джинни.
На душе стало чуть легче. Читать мысли сестры Джинни научилась сразу же, с тех пор как та появилась на свет. Правда, для этого Веронике требовалось сосредоточиться, а Джинни – открыть свое сознание. К тому же связь была односторонней: