Аргентинец. Эльвира Барякина

      Да, наверное… Конечно же Нина сравнивала их. Как и предсказывала Любочка, Клим был очень милым. На него было приятно смотреть, он двигался с изяществом умелого танцора и мог обратить в шутку любой пустяк. Теперь Нине смешно было, что когда-то она испугалась его. С Климом было легко, но при этом он совершенно не соответствовал ее представлениям о серьезном мужчине.

      Он надеялся на дачный роман и не думал о том, чем эта история обернется для нее. Он мог принять ее за горничную и не извиниться, влюбить в себя и преспокойно уехать – а ты как хочешь, так и живи с разбитым сердцем.

      Клим не пытался помочь Нине с делами, а ей – что уж греха таить? – так хотелось передать их в надежные руки! Он знал, что ей трудно, но считал, что это ее выбор: хочешь – занимайся заводом, не хочешь – не занимайся.

      – А деньги откуда брать? – насмешливо спросила его Нина.

      – Вот тут и надо делать выбор: что вам дороже – время или деньги? Я лично дорожу своим временем и – убей бог! – не стану тратить жизнь на то, что мне не интересно.

      Нину изумлял такой подход. Впрочем, все было понятно: Клим не признавал слова «надо», потому что никогда не заботился о других. Для него личное удовольствие всегда стояло на первом месте.

      Нина спросила его, почему он отказался от карьеры юриста:

      – Скучно копаться в законах? Зато вы были бы уверены, что ваша семья будет жить в достатке.

      – А зачем мне семья, которая предпочитает достаток моему счастью?

      – Ну… Предполагается, что вы любите свою супругу и ради нее готовы идти на некоторые жертвы.

      Но Клим сказал, что брак должен быть отрадой, а не жертвой.

      Нину аж досада брала: такая привлекательная оболочка, но такое мальчишество внутри! Такое несерьезное отношение к себе, к женщине, к миру вообще…

      Матвей Львович и тот был надежнее, а потому привлекательнее, чем Клим со всеми его деньгами, приключениями и обаянием.

      Клим проснулся рано, но в доме уже никого не было. Он прошелся по пыльным комнатам, выглянул в окно: во дворе стояла лошадь Григория Платоновича, запряженная в тележку. Нина и Елена, одетые по-городскому, привязывали к задку корзины со снедью.

      У входной двери Клим столкнулся с Жорой:

      – Мы что, уезжаем?

      – Матвей Львович прислал телеграмму и велел срочно возвращаться.

      Нина вошла в дом, хотела пройти мимо, но Клим – непростительно грубо! – схватил ее за руку:

      – Нам надо поговорить.

      Она удивленно взглянула на него, но все же пошла за ним в бильярдную с огромным полукруглым окном и столом, покрытым пожелтевшими газетами. Встала спиной к свету: траурное люстриновое платье, гладко причесанные волосы – темный силуэт на фоне облачного