Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3. Вадим Валерьевич Булаев
висеть будут! И все скажут, что я тебе голодом морю! Никто ведь не поверит, что ты сам себя, заметь, добровольно и без принуждения, до такого состояния довёл!
Парень состроил покаянную физиономию.
– Машуля, я действительно не голодный, – начал он, искоса посматривая на девушку. – Чайку попью, бутербродик какой-нибудь съем – и дальше читать. Сама ведь знаешь, зачем я это делаю.
Вместо ответа на столе, сопровождаемые небольшим стуканьем о столешницу, появились миска с супом, ложка, блюдце с ароматным, свежим, ещё тёплым хлебом, печь который кицунэ была большая мастерица.
– Ешь!!!
Поняв, что возражать бессмысленно, Иванов послушно сел за стол и механически принялся хлебать золотистый бульон, в котором весело плавали шампиньоны с зеленью. Вкуса он не ощущал – просто делал работу. Сказала Машка съесть – съест, ему не сложно. Пусть ей будет приятно.
Домовая между тем уселась напротив, шикнула на собравшуюся было пройтись с подоконника по столу Мурку, подпёрла щёчку кулачком и, дождавшись, пока в Серёгиной тарелке останется на самом донышке, печально сказала:
– Хватит, не мучай себя. Вижу – через силу ешь, вкуса не чувствуешь. Положи ложку.
Иванов с недоумением уставился на свою домохранительницу – Маша разрешает не есть? Нет, мир точно перевернулся…
– Ну, что смотришь? – с печалью в глазах продолжала кицунэ. – Всё я понимаю. Тяжело тебе, переживаешь, оттого кусок в горло и не лезет. С работы попёрли, друг пропал неизвестно куда, оборотень, с которым ты почти подружился, свалил за океан. С девушкой проблемы, с Силой этой твоей – тоже непонятно. Сплошная, как теперь модно говорить, чёрная полоса наступила в жизни. Да… Тут кто хочешь на стенку полезет от безысходности. А ты крепкий, не гнёшься… Хочешь – верь, хочешь – нет, но я до сих пор удивляюсь – как ты в запой не ушёл по вашему мужицкому обычаю? Восхищаюсь… нет, правда восхищаюсь! Выдержал, с депрессией бороться пытаешься…
Сергей, очень внимательно слушавший новоявленного домашнего психолога, донельзя удивился такому повороту Машкиного монолога:
– Какой депрессией? Я им вроде не подвержен.
– Ага! Сейчас! – не согласилась домовая. – Тогда растолкуй, как назвать человека, который будто Кащей над книжками чахнет? Не ест толком, спит плохо, весь такой на результат нацеленный да зацикленный. С лица спал, щёки ввалились, того и гляди – бросит тебя Элла! Я с ней хоть и не знакома лично, но в это верю.
– Уже, фактически, бросила, – начал сердиться парень. Но на кицунэ это не подействовало.
– И правильно сделает! – убеждённо сверкнула она глазами. – Кому такое, извини за прямоту, фуфло нужно?! Сидишь, как древний дед, будто у тебя в жизни ничего хорошего не было! Ни на улицу не выходишь, да… – у девушки аж дыхание спёрло от праведного возмущения, – да никуда не выходишь! Закуклился, словно гусеница в кокон, и ждёшь неизвестно чего! Именно это и есть депрессия! Я в интернете читала! – победоносно, как ей казалось, припечатала Машка.
Иванов