Скрытни. Мира Виссон
действительно уйти», – подумала Алиса, всё ещё продолжая начатое движение и входя в зал.
«Вот смотрите, вы только посмотрите на него, какой бесподобный», – почти кричал восторженно режиссёр.
Алиса посмотрела, кого же все окружают, и кто такой бесподобный.
«О, ужас!» – это всё, что успела подумать Алиса. Это был тот самый старик, то самое существо, за которое она принимала людей на улице. И вот, пожалуйста, он стоит окружённый её друзьями, в её театральной студии и, как показалось Алисе, пронзительно смотрит на неё. Ноги у Алисы окончательно стали ватными. Ей казалось, что она сейчас упадёт. «О боже, вот ужас-то», – снова подумала Алиса. Вдруг она поняла, что старик не смотрит на неё. Он просто смотрит на тех, кто вокруг него. Тут Алиса вдруг отметила, что старик вовсе не выглядит таким истощённым, каким был в больнице. Да, он по-прежнему худой, но это уже не смертельная худоба. Ощущение, что и морщин стало меньше. Такой же лысый череп, но теперь кожа на нём туго натянута и блестит, она уже не выглядит такой старческой, как раньше. Он изменился. Он стал выглядеть лучше. Это уже не живой труп, скелет, обтянутый кожей. Теперь уже угадываются мышцы. И от него исходит такая же сила, опасность и угроза, как и от молодого мужчины в коридоре.
«Боже, боже, он и тогда-то был таким необыкновенно быстрым, а теперь-то он какой?!» – с тоской подумала Алиса, поняв, что зря не послушалась подсознание.
И тут старик увидел её и улыбнулся. Хищно улыбнулся.
«Всё, конец» – пролепетало подсознание, верней оно-то сказало вовсе не конец, а куда более отвечающее действительности слово. «Что ж я тебя не послушалась-то. Уж сколько раз убеждалась, что тебя надо слушаться», – мысленно заговорила с подсознанием Алиса. «Поздняк причитать и каяться. Теперь-то уж что ж. Беги, пока ещё не поздно!»
Внезапно до Алисы дошло, что мужчина в коридоре, ожидающий около дверей и старик связаны. Откуда-то появилось знание или догадка, что это они приехали на том самом чёрном мерседесе, что стоит около студии. «Ну да, у таких не воруют и не угоняют», – не к месту подумала Алиса.
«Очнись!» – снова завопило подсознание: «Так, быстро, на сцене есть другой выход, через тот, что вошла, ты же не выйдешь, там этот мерзлявый ждёт. Давай, шевелись, в обморок потом упадёшь. Потихонечку, на сцену, за кулису, потом на лесенку, по коридору. В конце концов в окно вылезешь, первый этаж, ничего страшного».
Режиссёр раздавал указания какую сцену будут проигрывать. Старик, разумеется, должен был пробоваться в роли Кощея. Он демонстративно не смотрел в сторону Алисы, видимо, полагая, что той некуда деться. Холодея и вздрагивая от каждого звука и даже иллюзии звука поблизости, Алиса стала двигаться к сцене, краем глаза наблюдая за стариком. Ей почему-то казалось, что смотреть в открытую не надо, он сразу почувствует её взгляд, и, самое главное, поймёт, где она находится. Алисе казалось, что путь до сцены, немножко по сцене, три ступеньки со сцены до дверей в коридор