Московская плоть. Татьяна Ставицкая
для своих любовниц, а сам Внук – швейцарские часы, каждый механизм которых имел номер и пробу, выдаваемую пробирной палатой лучшим из лучших. Один такой экземпляр, с четырьмя полукаратными бриллиантами на корпусе, и сейчас украшал его запястье, вызывая в клубных тусовках острую зависть золотой молодежи столицы. Внук небрежно повязал шею шарфом, изобразив «французский» узел, и спустился в паркинг. Бросив на переднее сиденье своего сизого Bugatti свежий номер журнала «Сноб», выехал на поверхность Пречистенки, поглядывая окрест.
Столько снега намело, что по Москве впору было передвигаться на собаках. Оливковолицые немосковские дворники устроили окладную охоту на зиму. Москва обнесена их яркими жилетами, словно флажками. Шкряб-шкряб – соскребают они зиму с тротуаров. Из грубых нечистых свитеров торчат худые выи. Лица – скорбные. Боярыни закуклились в шубы. У понаехавших девчонок коленки звонко бьются друг об дружку. Колосятся без шапок наэлектризованные морозом волосы беспечных граждан. Колко стынут сопли в носу. Копошатся человечки без всякого смысла, радуются чему-то, не слыша обратного отсчета.
Внук вырулил за ворота своего особняка и неожиданно был прижат к бордюру сизым клином Дядькиных гелендвагенов, сопровождавших реанимобиль. Конвой просквозил со свистом по Пречистенке. Внук хотел было выругаться, да вспомнил, что перед бегами нельзя.
Настоящий игрок – это мешок суеверий. Какой ногой переступить через порог, какую руку при этом держать в кармане, что напевать, с кем первым поздороваться… В «беговой» день Внук совершал раз и навсегда заведенный ритуал: подъезжал к ипподрому исключительно со стороны Второго Боткинского проезда, мыча для бодрости навязший хит из «Травиаты» – «Застольную», с левой ноги входил в правое крыло здания, украшенное торжественным портиком, напоминающим Бранденбургские ворота, по ампирной лестнице поднимался в зал, где делают ставки, ставил на третью лошадь в списке заявленных на заезд и только после заезда шел к старому знакомому конюху. При всей строгости соблюдения алгоритма, он не выигрывал почти никогда. Просто ритуал возвращал стройность мыслей его сознанию и рациональность поступкам после хаотичных и большей частью бесцельных перемещений в пространстве и во времени, представлявших собой некий замкнутый круг, но никогда не спираль.
В воскресенье в тринадцать часов разыгрывался традиционный ежегодный Приз в честь Дня Конституции России для лошадей четырех лет и старшего возраста рысистых пород. Никакого азарта Внук давно не чувствовал. Откровенно скучая, оглядывал трибуны в поисках знакомых лиц и размышлял над тем, какое отношение лошади имеют к Конституции. Вяло поприветствовал подсевшего к нему старого знакомого – маклера.
– Ну что? – спросил маклер.
– Не прет, – пожаловался Внук.
В первом гите Внуков фаворит выиграл «полголовы» у сильного соперника, а во втором гите оказался лишь четвертым. Найдя такой результат вполне закономерным, Внук отправился к Пантелеичу. Старый конюх, впрочем весьма