Век железа и пара. Андрей Величко
радовала. И хотя на календаре было восемнадцатое ноября, на небе светило солнышко, на земле царила золотая осень, а термометр показывал плюс двенадцать градусов.
Монтировать катамаран мы начали еще в пути, так что через час после нашего прибытия в Куинборо он был спущен на воду. На борту «Чайки» уже имелся дворецкий из Кенсингтона, который должен был показывать нам дорогу, хотя, конечно, по докладам нашего посольства я ее и сам неплохо знал.
В общем, на катамаран погрузили сначала квадр с прицепом, потом дворецкого, а затем туда перешел я в сопровождении трех бойцов охраны. Герцогиня пока оставалась на нашем корабле. Вообще-то поначалу она тоже рвалась выйти на английскую землю в составе первой партии, но я объяснил ей, почему это не лучший вариант. Ведь народ будет в основном пялиться сначала на катамаран, потом на квадр, ну и моей персоне перепадет немножко интереса. Если же там окажется еще и Элли, то на ее долю останется не так уж много внимания публики. А вот на втором рейсе она станет главным объектом восхищения и сможет достойно продемонстрировать лондонцам свою неподражаемость, оттененную заморскими нарядами небесную красоту и так далее.
– Это, конечно, правильно, – задумалась Элли, – но как же быть с твоим… э… ограниченным территориальным правом? Которое на триста четырнадцать метров.
Дело было в том, что по австралийскому законодательству у Элли еще не вышел срок моратория на пересечение границ, и она вроде как не могла покидать Ильинска. Однако император издал указ, где говорилось, что я являюсь субъектом ограниченного императорского территориального права, в силу чего местность на триста четырнадцать метров вокруг меня условно считается австралийской колонией. И Элли теперь спокойно могла плыть со мной в Европу.
– Ничего страшного, – успокоил я супругу, – вот прямо сейчас сяду и напишу распоряжение, что от Кенсингтона до Куинборо триста двенадцать метров. То есть ты будешь абсолютно чиста перед законом. – Это я слегка ошибся с измерением расстояния. Надо только не забыть сразу по возвращении напомнить императору, чтобы он объявил мне за это выговор без занесения в личное дело, и все.
Отчалили мы в одиннадцать утра и за четыре с половиной часа достигли Лондона, а потом еще час с лишним плыли уже в городской черте. Не потому, что город был таким уж большим, хотя все-таки вдоль Темзы в нем было не меньше десяти километров, а из-за оживленного движения по реке. В городской черте оно было почти как на Садовом кольце в час пик. Если же уточнить, что я имею в виду не начало двухтысячных годов, а, скажем, конец семидесятых, моя метафора лишится всякого преувеличения.
Короче говоря, по Темзе во все стороны плавало до фига всяких посудин. От лодочек, где с трудом помещалось три человека и которые в основном сновали поперек реки, до корабликов размером примерно с «Победу», а то и побольше. Они, понятное дело, плыли