В проклятых землях. Елена Самойлова
отменного качества зубы.
«Демонстрация человечности налицо, – хмыкнул браслет. – Вампиры с момента обращения учатся скрывать свои эмоции, потому что так принято, а еще потому, что с каменным лицом среди вампиров живется легче. Потому с возрастом демонстрировать эмоции все труднее, приходится делать усилие, почти так же, как раньше, когда требовалось все время носить маску вместо лица».
То есть Дрейк хочет показать свое доверие?
«Не совсем. Скорее, хочет тебя в чем-то убедить, а с живым лицом это сделать куда как легче, чем с нейтральной, не меняющейся маской».
– Лесс, я одного не понимаю: если я теплый, дышу, разговариваю, могу пить, отправлять естественные потребности организма и размножаться, то каким местом я труп?! – После некоторого замешательства вампира все-таки прорвало на это почти горестное воззвание. Я пожала плечами – не все коту масленица.
«Я же говорил, – усмехнулся Фэй, – когда он реагирует эмоционально, он вызывает больший интерес к своим словам, они кажутся более искренними и правдивыми».
То есть это все – игра на публику?
«Не знаю. И никто, кроме Дрейка, не знает. Даже, как мне кажется, мой создатель».
– Теплый ты только потому, что напитался кровью. Сердце у тебя бьется из-за того, что ты приказал ему биться. Если оно вдруг остановится, тебе это не принесет каких-то особо значимых неудобств. Дышишь ты только потому, что иначе не получится разговаривать. Днем ты не просто спишь – ты умираешь, и где бродит то, что называется душой, – никому не известно. Тебе, полагаю, в том числе. Ты умер тысячу лет назад, Дрейк. Я видела новообращенных вампиров. Это ходячие мертвецы, особенно до того, как успеют напитаться кровью. Когда-то и ты был таким же, как они. Трупом. И каким бы живым ты ни выглядел сейчас, трупом ты и останешься. – Я развела руками, едва не расплескав вино из бокала на лежанку. – Возможно, я не слишком хорошо знаю физиологию, но то, что ты не живой, – факт, не подлежащий сомнению.
– С точки зрения медицины, я вполне живой. Просто мой организм работает по другим принципам, чем твой или, к примеру, Джеров. И я не понимаю, что позволяет тебе именовать меня трупом, кроме одного печального инцидента тысячелетней давности. Тем более что я во многом превосхожу тех, кого ты считаешь «живыми».
– Вот только не надо говорить о превосходстве вампиров, ладно? И вообще, давай спишем мою точку зрения на личные предрассудки – можем это назвать и так – и закроем тему, ладно? – Я улыбнулась и отхлебнула из бокала. – Да ты пей, что толку изображать из себя изваяние?
– Я-то пью, только создается у меня ощущение, что ты недоливаешь. – Дрейк отпил из своего бокала, отнял у меня бутылку и наполнил «шарики» до краев, после чего посмотрел ее на свет и отставил в сторону. Стук в дверь совпал по времени с тем, как Дрейк встал за добавкой.
– Кого там еще крайн принес?
Дверь открылась, и внутрь вошел Джерайн, обозревший обстановку и нарочито небрежно толкнул створку так, что на этот раз дверь не просто