Двери во Тьме. Андрей Круз
по краю. Поэтому кабатчики, старающиеся не отбивать посетителям аппетит, выкручивались как могли. Чаще всего с помощью гончаров, чей труд оказался неожиданно востребованным. А вот теперь Шалва пошел дальше, явно опередив конкурентов.
– Вот сюда и заходите, – сказал наш гостеприимный хозяин. – Тихо посидеть, с друзьями поговорить… ра квия… задушевно – самое место.
Возражать никто не стал – все так и выглядело. Шалва усадил нас за столик, по его мнению лучший, сделал некий жест рукой, словно описав круг над нашими головами, на что женщина за баром улыбчиво закивала, а затем попрощался и вышел из бара.
А место и вправду выглядело тихим и приятным, такого в городе пока не было. Везде шум и гомон, а вот тут так… Дальше, наверное, народу прибавится – они едва открыться успели, – но пока вообще благодать.
Пухлая Ира принесла нам три кружки пива, а затем притащила тарелку наструганной редьки, перемешанной с солеными ржаными гренками.
– Это же рыгать не перерыгать потом, если с пивом, – сказал Федька, зацепив вилкой целую охапку редечной стружки и умяв ее себе в пасть.
Пиво, кстати, оказалось нефильтрованным, или как там такое принято правильно называть. Мутноватое, но что на вкус, что на запах – лучше некуда, чистая ностальгия. Нормального пива здесь покуда не было. Технолог, что ли, какой-то сюда провалился? Очень даже может быть, почему бы и нет.
– Ну ладно, за удачу потом выпьем, – сказал я, поднимая кружку. – Пока за Шалву давайте – что бы мы без него делали?
– И где бы пили-ели? – добавила Настя.
Оловянные кружки, столкнувшись боками, глуховато брякнули. Я большими глотками опорожнил свою почти что на треть, поставил, прикрыв крышку и подумав, что немцы в свое время это здорово придумали: не выдохнется. Или это от мух? Такую версию тоже слышал.
– Ладно, – сказала Настя, – теперь говорите, что мы празднуем и зачем вы меня вообще из дома вытащили?
И мы взялись рассказывать. Полушепотом, тихо, постоянно оглядываясь, но со всеми подробностями.
– Ну и что делать планируете? – спросила Настя после того, как мы с Федькой закончили.
Всерьез спросила – я видел, что она нам поверила. Поверила в то, что мы и вправду постояли около выхода из этой действительности, из Отстойника. В то, что выход отсюда есть и мы его можем найти. И его надо искать.
Бар к этому времени совершенно опустел, только Ира что-то делала за стойкой, брякая посудой, и к разговору нашему явно не прислушивалась.
– Пока… пока будем ждать – это раз, – загнул я палец. – Каких-нибудь новостей от Ивана или даже Милославского. А еще будем искать сами.
– Что искать? – спросила она.
Федька тоже посмотрел на меня вроде как с удивлением.
– А мы знаем намного больше, – обернулся я уже к нему. – Знаем, что Пашка много знает. Он, может, даже знает, где искать записи Серых.
– И че, мы его поймаем и пытать будем? – усмехнулся Федька. – Знает и знает, нам не скажет.
– Ну