Четыре четверти: учебное пособие. А. П. Усольцев
– Должно – еще не значит есть. Вы знаете, что к нам в область собирается президент с проверкой работы детских домов, поэтому деньги нам вообще перестали давать практически по всем статьям, кроме, естественно, еды и зарплаты.
– Как это?! – поразился я такой логике. – Должны же, наоборот, все средства на детдома кинуть!
– Правильно! – обрадовался директор, услышав от меня нечто разумное. – Только вы логику-то дальше, етс самое, развивайте. Средства надо кинуть не на все детдома, а только на тот, в который президента повезут. Поэтому в областном детдоме, наверное, уже унитазы, етс самое, золотые поставили, а мы в нашей глухомани на голодном пайке из-за этого еще полгода сидеть будем.
Директор вяло пнул коробку:
– Зато вот, подарили!
– А что это? – не удержался я от вопроса, мучившего меня с самого начала разговора.
– Длинное что-то, – исчерпывающе ответил директор, встал и подвел итог: – В общем, так: это хорошо, что вы за Люсю переживаете, к нам нечасто классные руководители бегают обувь нашим детям выбивать, будет возможность – в первую очередь. А пока, етс самое, в этом походит, обувь хоть и страшненькая, но добротная. До свидания.
– Так что же в этой коробке? – думал я по дороге домой.
Вечером меня почтил дружественным неофициальным визитом Свисток, в миру – Иван Михалыч. Он вызвал меня на крыльцо, долго кашлял, наконец решился: – Ты, это, моему Тюленёву, говорят, за четверть «пару» влепил?
– Влепил.
– А что так?
– А что, ему можно еще что-то другое ставить? – возмутился я. – Он же даже цвет учебника по физике не знает.
– А если мы выучим? – после некоторых раздумий молвил Свисток.
– Что выучим? – с надеждой спросил я.
– Цвет учебника.
– Да вы что, Иван Михайлович, издеваетесь что ли? – вознегодовал я. – Вы хотя бы выучите все формулы и определения, которые я к зачету давал, тогда «трояк» поставлю!
– Срок? – сухо уточнил Михалыч.
– Завтра после уроков – край, я уже оценки должен в журнале выставить! – отрезал я.
Михалыч подумал и авторитетно молвил: – К этому сроку только цвет учебника.
Я развел руками.
– Слушай, будь человеком, войди в положение, парень на сборах в лагере целое лето пахал, как конь, сейчас вот, как вол, с лыжными палками по горкам объемы мотает. Он уже в прошлую зиму первый разряд по лыжам выполнил, бежал любо-дорого: сопля – пузырем, трусы – парусом. Он – «боец»! Будет заниматься, ей-богу, мастера сделает. Ну на фига ему твоя физика сдалась? – начал ломать меня Михалыч.
– Может и на фига, но требования ко всем одинаковые, в том числе и к волам с палками, – не сдавался я.
Михалыч описал все тяготы и лишения подготовки лыжника к сезону, перечислил лыжников – олимпийских чемпионов и даже показал технику переменного бесшажного лыжного хода. Я был тверд.
Тогда Михалыч перешел к шантажу.
– Я же твоему Тюленёву поставил «четыре», а надо тоже «два» ставить, потому что он,