Рассказики. Катя Рубина
что бы, но. И потом, денег. Ну, даже не в этом дело. Страшно. Страшно мечту испортить. Опасно все, что тебе грезилось-перегрезилось увидеть воочию и разочароваться вусмерть. Страшно грезы потерять. Так посмотреть и сказать: «Ах, это оказывается вот как, боже мой, лучше бы всю жизнь спать и видеть сны». Ох уж эта настоящая реальность.
Страшно еще потому, что, увидев, уже больше никогда, никогда, а только так как там. А там, может, вообще ничего. Там, может, дырка от бублика. А ты всю жизнь думал, а теперь и думать нельзя. Потому, что все ластиком стерто, и те контуры, которые были созданы такими нечеловеческими усилиями, в буквальном, так сказать, смысле этого слова, усилиями грез и мечт всяческих, так вот все эти усилия будут псу под хвост. Наложится реальность, а усилия превратятся в пустоту, в вечное «Му». А ты-то совсем не подготовлен еще к этому «Му».
К этому готовиться всю жизнь надо. И не факт, что получится. Монахи и даосы, маги и чародеи рождаются обычными людьми и потом потихонечку так, по чайной ложечке три раза в день, доходят до этого и то не все, а те, которые упертые методисты и жаждут до жути.
Когда Зойка мне позвонила и сказала, что в Египет собирается, я просто обомлела. Я на стул плюхнулась и сразу сказать ничего не могла. Слов не было. Потом, правда, немного в себя пришла. Пока приходила в себя, пропустила кое-что из ее рассказа. Кто бы мог подумать?
Я первым делом спросила Зойку:
– А ты не боишься?
А она, так обыденно, как само собой разумеющееся:
– А чего там?
Я так подумала, про это «Му», про ластик, про магов, про то, что потом уж навряд ли и говорю:
– А мало ли что?
Зойка, видимо, уже была готова, подготовилась во всеоружии к разговору со мной, отвечает:
– Да брось ты париться! Все ездят!
– Все не все, я вот не езжу.
Тут Зойка взяла и говорит:
– Ну и плохо, нельзя на воду дуть. Нельзя вести страусиную политику! Нельзя так всего бояться! Нельзя себя гробить и засиживаться! Надо уметь отдыхать и расслабляться. По-хорошему расслабиться и отдохнуть можно только в Египте.
Я от таких ее слов просто обалдела. Думаю: «Ничего себе!» Думаю: «Вот еще новости!» Думаю: «И откуда это у нее?»
Она в это время, пока я все это думаю, говорит:
– Чего молчишь-то?
Я говорю:
– Я не молчу, я перевариваю! – И спрашиваю ее: – Что же ты одна едешь или с Борькой?
И тут мне как снег на голову выплескиваются ее слова. Она ничтоже сумняшеся говорит:
– Я с Маринкой еду.
Я просто столбенею от таких ее слов. Я даже про концепцию забываю. Может, и хрен с ним, с «Му» этим, мало ли? Может, это вообще все пурга? Может, ничего не сотрется? Може, это все рефлексии?
Почему с Маринкой-то? Обидно, просто до ужаса, и я так думаю: «Сейчас швырну трубку и все. И пусть едет, куда хочет со своей Маринкой. Подруга лучшая называется». И опять так про себя, конечно, начинаю все прокручивать, пока она якобы оправдывается, а на самом деле, она и не оправдывается даже, а щебечет, как ни в чем, ни бывало.