Нормандская лазурь. Наталия Полянская
ничего не изменилось. Зря она думала, что нет напряжения и отголосков одной давней истории тоже нет. Ольга просто не желала видеть, решила, будто все по-старому. А все по-новому. Как в том анекдоте – гулять гуляй, а за территорию не выходи.
Ну и подумаешь.
Женька вернулся ровно через пятнадцать минут, как обещал; к этому времени Никита успел заглотать свой омлет, а Ольга – дощипать круассан, все погрузились в машину и двинулись к Довилю. С А13 свернули на А123, и дорога побежала к морю, что наконец исправило чуть подпортившееся Ольгино настроение.
– Видно отличие от Пикардии, – сказал Женька с заднего сиденья. – Там домики другие.
Действительно, краснокирпичные пикардийские домики, мелькавшие за окнами рано утром, сменились нормандскими, многие из которых были отделаны под фахверк.
– А в Москве дождик, – с удовольствием протянула Ольга. – И холодно.
– Нет ничего лучше в путешествии, чем зависть тех, кто остался дома, – хмыкнул Никита.
– Вот сейчас приедем на курорт, и я окончательно уверюсь в том, что жизнь удалась.
– Оль, у нас на курорт не больше часа. Туда еще ехать почти сто километров, и это крюк...
– А я помню, – сказала Ольга, – Ник, перестань. Успеем мы в твой музей.
– Это вы успеете. А я могу не успеть. У меня на него один день.
– Я же говорила, что он будет ворчать, – сказала Ольга Женьке. Тот неопределенно хмыкнул: отсматривал сделанные в Руане кадры на маленьком экранчике камеры и потому плохо контактировал с окружающим миром. – Жень, в соборе был?
– Не-а, там закрыто... Рано еще.
Довиль, курортный город, до которого добрались по пустынным дорогам спустя час, купался в солнечных лучах и при выгодном освещении был похож на несбыточную мечту человека, всю жизнь проведшего в коммуналке. По сторонам улицы стояли роскошные виллы, многие из них – позапрошлого века, построенные, когда в Довиль впервые ринулась парижская знать, уставшая от прелестей большого города. Тогда здесь и основали модный курорт, остававшийся таковым на протяжении полутора веков.
Машину поставили на платной стоянке недалеко от набережной и отправились бродить – Женька со своей устрашающей камерой наперевес, а Никита и Ольга налегке, засунув руки в карманы.
– Чтоб я так жил, – сказал Малиновский, оглядываясь. Даже на него, торопившегося припасть к военным ценностям, непринужденная роскошь Довиля произвела впечатление.
– Это тебе не квартира в новостройке, да? – поддела его Ольга.
– Одно другому не мешает. Я бы не отказался от дачки в здешних широтах.
– А твои родители развели бы здесь картошку.
– Если бы у меня имелись деньги, чтобы купить здесь дачку, мои родители могли бы на заднем дворе разводить что угодно.
Впрочем, сложно было представить, что на заднем дворе любого из этих роскошных домов кто-то любовно пестует на грядках укроп и огурцы. Здешние дачки, как легкомысленно обозвал их Никита, несмотря на то что именно дачками по сути и являлись,