Глубокоуважаемый микроб (сборник). Кир Булычев
микроскопа?! – возмутился вождь. – Я даже не могу разглядеть своих врагов!
В этот момент Острадам заметил, что Тулия потянулась к краю шкуры, заменявшей скатерть.
– Назад! – крикнул карлик, а сообразительный дедушка вождя дернул за веревку.
Рука Тулии повисла в воздухе.
– Она хотела его подобрать, – сказал карлик, становясь на четвереньки и водя носом над самой скатертью. – Он где-то здесь.
Карлик так спешил и волновался, что ногой опрокинул миску с жареным гусем и кувшин с самогоном. Но никто не обиделся. Все были захвачены стремительным ходом событий.
– Кипяток! – приказал карлик, протягивая руку назад. – Быстро!
В голосе и манерах его было что-то, напоминавшее Удалову хирурга, который в детстве вырезал ему гланды.
Слуга, державший в руках медный чайник, послушно передал его карлику, и карлик принялся поливать кипятком край шкуры. Вдруг раздался громкий писк. И прервался.
Тулия подняла руки к вискам и сказала скорбно:
– Вечная слава тебе, мой двоюродный племянник! Ты погиб в войне с коварными врагами.
– Всё, – проговорил карлик, выпрямляясь и возвращая чайник слуге. – С одним врагом покончено. И я советую поскорее уничтожить второго.
– Что вы там медлите? – прикрикнул вождь на слуг. – Костра разжечь не умеют!
И вождь, будучи человеком первобытным, потер ладони, предвкушая жестокое развлечение.
– Корнелий, – взмолилась девушка, – ты же знаком с моей мамой.
– Да, – подтвердил Корнелий.
– Корнелий, мои чувства к тебе не изменились. Я только вынуждена была их скрывать. Теперь больше не буду. Я твоя. Делай что хочешь. Хочешь – убей своими руками.
– Нет, – сказал Корнелий. – Мне трудно в это поверить. Я знаю, насколько коварная Верховная матка сидит в тебе и говорит твоими устами.
– Мы вместе говорим, – ответила Тулия. – Мы совершенно солидарны в любви к тебе, Корнелий. Мы скроемся на дальней планете и будем жить в любви и согласии.
Корнелий поднялся с места и сделал шаг к девушке. Чувства в нем воспалились. Бывает так в жизни! Корнелий отчетливо понимал всю пагубность любви к этой девушке, внутри которой таился злобный и равнодушный к Удалову микроб. Нельзя ее любить! Но и разлюбить ее Удалов не мог.
– Придется его связать! – воскликнул Острадам. – Он сейчас опасен. Он подобен спутникам Одиссея, которые услышали сирен и попрыгали в море.
– Про Одиссея ты нам расскажешь потом, – произнес вождь, – а Удалова мы свяжем. Я не выношу, когда ради красивой бабы мужчины теряют чувство собственного достоинства.
По знаку вождя слуги навалились на Удалова и собрались уже его вязать, как в голову Корнелию пришла светлая мысль.
– Я знаю! – закричал он, барахтаясь под сильными молодыми телами диких воинов. – Я попытаюсь спасти Тулию!
– Хитрит, – сказал карлик. – Безумие любви.
– Хитрит, – согласился вождь.
– Я тоже когда-то любил, – припомнил дедушка. – И меня тоже вязали.
Только