Вокалистка. Сергей Бакшеев
мясокомбината.
– Представь, сегодня у Курашвили проверка из прокуратуры. Выявили хищения, прищучили так, что не отвертеться. Все – прощай свобода! Единственный вариант, дать много денег, чтобы замять это дело. И он звонит жене.
– Пусть звонит. Зачем ты мне об этом рассказываешь?
– Еще не догадалась? – Антон подмигнул. – Потому что бархатной цыпе голосом перепуганного Курашвили должна позвонить ты, Уголек.
– Я!? – окончательно растерялась Сана.
– Тише, нас могут услышать. – Антон отвел Сану за колонну и продолжил: – Это первая часть моего плана, а дальше я стану новым водителем Курашвили.
– Ты уйдешь из театра? – испугалась Сана.
Антон растолковал ей свой план – дерзкий, почти безумный, а она слушала его и радовалась: он не уходит, она нужна ему, они снова вместе.
– Ты согласна? – спросил он, нежно взяв ее за руку.
В фильмах так спрашивают девушку, когда делают предложение любви и сердца. Сана обожала ходить в кино, в зале темно, ее лица не видно. На большом экране ее притягивал и пугал крупный план, влюбленные, как зачарованные, смотрят глаза в глаза – ужас, если представить себя на месте актрисы. А еще ей запомнилась фраза, что влюбленные не замечают недостатков. Сейчас Антон смотрел ей в лицо, как на обычную девушку, которая ему нравится.
– Когда? – спросила она.
Через полчаса они вышли на улицу, заперлись в будке телефона-автомата. Антон набрал домашний номер семьи Курашвили и передал трубку Сане, повторяя инструкцию:
– Говори быстро и требовательно, пресекай вопросы и сразу вешай трубку.
– Алло? – ответил вальяжный женский голос.
Сана узнала жену Курашвили и заговорила испуганным голосом директора мясокомбината:
– Это я, Цыпа моя бархатная. У меня проверка на комбинате, из прокуратуры пришли, глубоко копают. Да не перебивай ты меня, а внимательно слушай! Я должен срочно дать взятку – иначе тюрьма. Другого варианта нет. Короче, сделаешь так! Сейчас пошлю к тебе своего нового водителя, Гришу, отдашь ему все наши деньги. Где взять, сама знаешь. Все отдай! Срочно! Не паникуй и никому не звони, я еще заработаю. Главное – сегодня откупиться.
Сана повесила трубку.
– Ух! – выдохнул Самородов. – Полдела сделано. Я помчался к Цыпе.
– Она же тебя запомнит, – встревожилась Сана.
– Мы не где-нибудь, а в театре работаем. – Антон достал из приготовленного портфеля парик и усы соломенного цвета. Загримировался и спросил: – Как тебе водитель Гриша?
Еще в театре он сменил кроссовки и джинсы на безликие брюки и туфли и сейчас действительно напоминал моложавого шофера.
– Ты здорово ее напугала, заставила паниковать, в таком состоянии она меня не запомнит, – заверил Антон.
Женщины пугливые, согласилась Сана. Она сама жутко переволновалась, пока Антона не было. Продолжая уборку, она абстрагировалась от плеска воды, шуршания швабры, окриков начальства. Сана прислушивалась ко всем шагам в округе в надежде распознать те единственные,