Никита Хрущев. Реформатор. Сергей Хрущев
республики. Но это формально. На деле Сталин сначала решал, а затем уже все эти органы штамповали его решение. До июня Лаврентий Павлович форму соблюдал, теперь почему-то решил, что может действовать без санкции Президиума. Может быть, просто посчитал, что пришла пора.
Министр белорусского МВД Михаил Иванович Баскаков, прослышав из кулуарных разговоров на Лубянке о подготовленном Берией увольнении, побежал к шефу, но не к Берии, а к Первому секретарю ЦК Компартии Белоруссии Патоличеву. Последний ничего не знал и поспешил на разведку в Москву. Его без промедления приняли и Хрущев, и Маленков, но ситуацию не прояснили. Патоличев позвонил Берии, но тот его проигнорировал. Николай Семенович вернулся в Минск ни с чем. В 20-х числах июня ему позвонил Хрущев и распорядился готовить Пленум ЦК Компартии Белоруссии, на нем его, Патоличева, планировали освободить от должности. Пленум назначили на 25 июня. Вопреки традиции, никто из высоких московских начальников в Минск не поехал, Патоличеву предстояло самому себя уволить.
25 июня на Пленуме Патоличева раскритиковали в пух и прах. Голосование перенесли на следующий день. Однако 26 июня Берию в Москве арестовали, необходимость «оздоровления» властных структур в Минске отпала.
Вслед за Белоруссией Берия готовил записку о Латвии. Как оказалось, последнюю. Кроме Берии ее подписал и Хрущев. Из каких соображений, сказать затрудняюсь, но судя по дате, скорее всего из тактических. В середине июня заговор против Берии начинал обретать очертания, и возможно, отец пошел к нему в соавторы, чтобы усыпить бдительность. Или Лаврентий Павлович тоже из тактических соображений попросил отца поставить подпись. Так или иначе, в Ригу ушло указание о переводе всего делопроизводства на латышский язык и отстранении от дел лиц не латышской национальности, в первую очередь, не владеющих латышским языком. Предварительный список на увольнение состоял из ста семи фамилий.
Но в Риге, как и в Минске, реализовать указания Москвы не успели, Берию арестовали, и все его распоряжения автоматически потеряли силу.
Не менее энергично Берия действовал в восточно-европейских странах. И здесь он начинал кадровую чистку. 12 июня Берия наорал на Матиаса Ракоши – руководителя Венгрии, он не пригрозил смешать его с лагерной пылью, но был к этому очень близок. На место Ракоши он собирался посадить Имре Надя, приказал сделать его главой Венгерского правительства и передать в его руки бразды правления. На вопрос Ракоши, что же останется за ним, главой правящей партии, Берия ответил: «Кадры и пропаганда». Возразить Ракоши не посмел. Это потом Имре Надь проявит строптивость и даже возглавит оппозицию, тогда же он, завербованный органами еще в тридцатые годы агент НКВД «Володя», сотрудник Коминтерна, представлялся Берии своим человеком.
Слова Берии о роли правящей партии, ее руководства отцу весьма не понравились. Он сам стоял во главе правящей и единственной партии, Президиум которой осуществлял верховную власть в стране и не намеревался