Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации. А. А. Леонтьев
мыслить в направлении, навязанном ему следователем. Например, следователь спрашивает, заходил ли кто-нибудь чужой в квартиру между двумя и тремя часами дня. Свидетель в соответствии с этим уверенно заявляет, что не приходил, так кaк дверь была заперта на цепочку, а звонков не было, упуская из виду, что с утра в комнате у соседей работали маляры (которые действительно не заходили в квартиру в указанное время, а находились в ней еще раньше). Ригидность проявляется в речи допрашиваемого особенно, если он что-то сознательно скрывает. Отвечая на вопросы следователя стереотипным «не знаю», подследственный может, скажем, ответить «не знаю» и на вопрос типа: «А что Вы сами делали вечером около девяти часов?»
Существенна для объективности получаемой информации и конкретная форма вопроса. Очевидно, что вопрос следователя должен быть правильно понят: это требование, так сказать, минимально. Но на степени понимания сильно сказываются и внешние формальные характеристики речи. Скажем, чем более конкретные слова использованы в вопросе следователя, чем четче логически выделено то или иное слово, чем более употребительные слова используются, тем легче понять этот вопрос при прочих равных условиях. Уровень понимания зависит и от порядка главных членов предложения (легче при порядке подлежащее – сказуемое), и от того, к какому главному члену относятся второстепенные (лучше, если к сказуемому), и от так называемой «глубины» предложения (то есть его грамматической сложности), и от многих других причин.
Общее требование к речи следователя (B этом отношении) можно сформулировать так: она должна быть максимально краткой, ясной и простой по выбору слов и синтаксическому строю. Грубо говоря, всегда лучше спросить: «Вы были вчера около одиннадцати часов вечера около ресторана "Сокол"?», чем: «Я хотел бы знать, не находились ли Вы во вторник, ориентировочно в двадцать три ноль-ноль где-либо в районе пищевой точки, известной под названием "Сокол"». (Хотя последний вариант может показаться более «престижным».)
Специальную проблему представляют собой вопросы, содержащие внутри себя «подсказку» ответа, например построение в форме негативной конструкции (Не… ли Вы…). Н.И. Гаврилова (Гаврилова, 1975) полагает, что специфика наводящего вопроса состоит в наличии в нем внушаемой информации. Ею выделяются три типа наводящих вопросов:
1-й тип – вопросы, представляющие собой прямую подсказку («Были ли на нем перчатки?», или «Видели ли Вы на нем перчатки?», или «Не было ли на нем перчаток?»);
2-й тип – это вопросы, содержащие скрытую подсказку («Какого цвета на нем были перчатки?»);
3-й тип – это вопросы, направленные на лицо, реально существующее, известное допрашиваемому, но имеющие в виду детали («Как выглядел человек, севший за руль, на нем были перчатки?»).
Во всех приведенных примерах как раз и выясняется наличие перчаток.
Вообще следует стремиться возможно реже использовать в следовательской речи отрицание;