Стать победителем. Юрий Иванович
парня. Очнувшись, Миха пораскинул мозгами и решил, что уже ничего в желудке не осталось. Почему бы не порадоваться? Хотя денег, заработанных тяжким, непосильным трудом, ему было жаль до слез и потери сознания.
Судя по сморщенному носу великого клоуна, он только чудом сдержался от нахлынувшего смеха, вспомнив, как мы с ним в Лаповке сортировали никому не нужные монетки советских времен. Там это – почти мусор, а здесь – воистину немалое богатство. Но чтобы плакать, а уж тем более падать в обморок от потери пусть даже всего нашего запаса монеток, это еще надо было придумать такое! Вернее, это следовало родиться с таким умением издеваться. Тем более что в нашем предварительном обсуждении данной легенды ни о каких слезах и речи не шло. Но возразить я мог лишь сердито нахмуренными бровями: сыр хоть и вкусный, но в данный момент слишком уж напоминал по вязкости загустевшую смолу. Имей я вставные зубы, обязательно выпали бы!
Зато опять получилась картина маслом: Чарли Эдисон горестно морщится при упоминании жуткой финансовой утраты; я страшно на него сержусь за раскрытие такого секрета; патриарх сидит с приоткрытым ртом и быстро переводит взгляд то на меня, то на Леню, то снова на меня. Такая картина смотрелась бы в несколько раз гениальнее, чем «Охотники на привале» знаменитого художника Василия Перова.
Кое-как задавив в себе желание поржать, мой товарищ продолжил спектакль одного актера:
– Фактически уже на следующий день на бедного Михаила, как только он очнулся после промывания, напал зверь-голод. Но лишь через дней девять-десять мы догадались измерить его рост и осознали, что он растет. Вот тогда и постигли простую суть, что один щит так и не смогли врачи вымыть и он прижился в желудке. Примерно то же самое подтвердил и один двухщитный попутчик, который путешествовал вместе с нами из царства Паймон. Потом Михаил узнал о своих глупышках подругах, и мы устремились за ними в погоню к Борнавским долинам. Так что показаться знающим специалистам до сих пор не удавалось.
С минуту патриарх Фрейни сидел в прострации, переваривая информацию. Затем челюсть все-таки поднял, глаза сузил до нормальных размеров, отчего те стали сразу смотреть с подозрением, и начал планомерно засыпать моего боевого товарища каверзными вопросами:
– Вы ведь оружейники? Так при чем тут «наивный виноградарь»?
– Это я так, к слову сказал. Да и охотники, продававшие щиты, наверняка так подумали.
– И где такая продажа могла произойти?
– Можно сказать, что в самом устье Лияны.
– Откуда там взялись подобные продавцы?! Туда нереально довезти кусочки кожи!
– Так ведь кусочки никто и не вез… – лихорадочно пытался сообразить рассказчик. – Их… эти нехорошие продавцы… э-э-э… прямо с крысами привезли. Те были в клетках.
– Чушь! Крысы-пилап в неволе умирают через несколько часов!
– Может, охотники что и приврали. – С неподражаемым артистизмом Леонид вздохнул. – Тем более что они и в остальном обманули покупателя-калеку.
– Да