Джесси. Валерий Козырев
значит, ходи туда, где хоть что-то понимаешь, – шутя, подытожил Вока.
В следующее воскресенье Гена слово в слово повторял за пастором слова молитвы, с особым трепетом он произнес то, что касалось «уразумения Писаний». На этот раз Филипп Николаевич говорил проповедь о вере. Поясняя, что вера больше относится к тому, чего нельзя увидеть и ощутить сразу же, и только через молитву и труд она становится осязаемой и зримой. Гена не раз слышал, как бабушка говорила кому-нибудь укоризненно: «У-у, Фома неверующий!». Оказывается, это была не просто бабушкина присказка, – как думал Гена, а библейская быль о Фоме, одном из учеников Иисуса, который не поверил, что он воскрес. Впрочем, многого Гена не понял и на этот раз. Например, как невидимое превращается в видимое, и почему для Бога вера важнее всего, даже важнее, чем хорошие дела. Ещё Филипп Николаевич упоминал о детской вере, пусть наивной, но искренней, потому, что дети верят в то, что им говорят, не сомневаясь. И что именно к такой вере призывает Иисус. А Гена, слушая, размышлял про себя: «Я уже не ребенок, но ещё и не взрослый, так какая же, у меня вера? Наверное, средняя», – заключил он.
– Вока, а какая у тебя вера? – спросил он, по дороге домой.
– Не знаю, – немного подумав, ответил тот.
– А у меня – средняя, – сказал Гена.
– Чего-чего? – чуть не поперхнулся Вока.
– Вера у меня средняя, потому что я уже не ребенок, но еще и не взрослый, – повторил Гена.
– Ага, средневозрастная. Что-то вроде переходной, да?
– Может, и так. – Ничуть не обиделся Гена и спросил: – Вока, а что такое «молитвенный труд»? Это когда много молишься да?
– Ну, вроде того. Только нужно ещё знать, о чем молиться.
– А как узнать? – не унимался Гена.
– Знаешь, я в этих вопросах не такой-то уж и дока, лучше поговори с моим отцом. Он тебе все популярно объяснит, – немного подумав, ответил Вока.
– Ладно, поговорю, – пообещал Гена.
Он видел, что сразу после проповеди к сцене выходят люди; они молились вместе с пастором и некоторые радостные, а другие наоборот – с заплаканными лицами, возвращались на свои места. И после очередного собрания спросил у Воки:
– Вока, почему они радуются?
– Потому что покаялись, и Бог простил их.
– А плачут?
– Потому же.
– А кому нужно каяться?
– Тому, кто грешник.
– А кто грешник?
– Тот, кто грешит, тот и грешник, – как-то уж больно односложно отвечал Вока.
– Ну, а мне надо каяться?
– Наверное, да.
– А ты каялся?
– Каялся.
– И что, уже не грешник?
Вока вздохнул.
– Иногда грешник.
– Но ведь ты же каялся?
– Каялся.
– Тогда почему – грешник?
– Не знаю. – Пожал плечами Вока.
Тем временем они подходили к Вокиному дому, и он предложил Гене зайти и обо всем поговорить с его отцом.
Они пришли первыми, и дома у Воки ещё никого не было. Старшие его братья Павел и Никита, в воскресные