На пределе фантазии. Низа Ильд Евар
вправили на место, сделали пластику диафрагмы, – патология была исправлена, и теперь жизни малыша с этой стороны уже ничего не угрожало.
Был яркий солнечный день, когда, после пятимесячного пребывания в больнице, наконец-то полностью выздоровевшего малыша забрали. Белые стены Ашкентских зданий и сухой серый асфальт лишь прибавили торжественности моменту. И вдруг с неба повалили малюсенькие снежинки, – точно так, как летом каплет сквозь лучи солнца дождик. Снежинки падали на асфальт и одежду людей; едва коснувшись, они таяли.
– Последний снег уходящей зимы, – сказал один из прохожих, посмотрев на небо.
Родители ещё крепче укутали малыша, быстро спускаясь по лесенкам парадного входа больницы; с пересадкой добрались на автобусе до вокзала, где и сели на электричку, шедшую через Уркмантур.
Они вернулись в родной посёлок посреди пустыни, и жизнь их пошла своими неспешными шагами. Время шло, и малыш подрастал. Данное ему при рождении имя было: Прокл; быть может, немного необычное и даже странное… Ну, да что поделать – таков оказался его удел.
Детсады в Уркмантуре были. В один из них по будням и отдавали подросшего на несколько годочков Прокла, а вечером забирали обратно. Сами же родители были заняты каждый своим: отец бурил скважины в песках пустыни в поисках воды; мать же работала на фильтровальной фабрике, где и определяли дальнейшее предназначение той самой драгоценной жидкости. Фабрика пускала воду по городскому водоканалу, а также на технические нужды двух заводов, что имелись в Уркмантуре, – по добыче золота и по производству стекла. А ещё эта фильтровальная фабрика выпускала сладкую газированную шипучку в стеклянных бутылочках, так нравившуюся Проклу. Когда он пил её, исходящий из напитка газ щекотал полость носа, уходя дальше, под лобную кость, и это приводило его в состояние, близкое к эйфории. В садике этим напитком угощали раз в день.
«Как вкусно! Только мало…» – подумал Прокл, допивая последний глоток шипучки.
– Так бы и пила газировку весь день! – произнесла девочка, стоявшая за спиной Прокла – она была из одной группы с ним.
– Когда вырастем, пойдём вместе работать на фильтровальную фабрику? – предложил Прокл обернувшись, и заворожено уставившись на белокурого синеглазого ангелочка.
– Да, вот тогда мы точно будем весь день пить газировку… Но не с тобой, – мы уже с Васильком договорились, что будем работать там главными начальниками! – ответила синеглазка.
– Василёк! Василёк!
– Кто-то меня зовет? – Крупный и упитанный мальчишка, с довольно увесистыми кулачками для детсадовского ребёнка, появился рядом с ними.
– Я просто разговаривал со Светиком… – немного заикаясь, ответил Прокл.
– Ты пиявка. Сморчок! – произнёс Василёк, шагнув к Проклу и толкнув его, отчего тот упал на песок. – Разговаривал он! Теперь болтай тут с кем хочешь, понял?!
– Понял!
– Пошли, Светик, лучше на качелях покатаемся! Что здесь интересного?
– Ничего! Тут и нет никого… Качели – это клёво! Побежали! – ответила синеглазка, радостно помчавшись к качелям; неуклюже