Дыхание земли. Роксана Гедеон
я не понимал. А теперь мне не хочется быть маленьким. Я хочу быть Жаном! Вот как меня зовут. – Помолчав, он добавил: – Не хочу, чтобы папа слышал, как меня называли раньше.
В замешательстве я не сразу сообразила, о ком он говорит. Сын продолжал:
– Да и дед всегда говорил, что Жанно – это имя для сопляков.
– Да, но…
Не договорив, я умолкла, изумленно глядя на мальчика. Я так свыклась с этим прежним нежным именем, я и не думала, что Жанно это неприятно. Но я попыталась быстро взять себя в руки и подойти ко всему с юмором.
– Хорошо, – сказала я с улыбкой. – Но и в этом случае, Жан, тебе не следует быть таким серьезным. Твой папа человек очень веселый, ему нравятся живые, улыбающиеся мальчики.
– Расскажи мне о нем, ма!
–Я вздохнула, почувствовав легкую ревность. Жан всегда так тянулся к мужчинам – к деду, а вот теперь к «отцу». Меня он знал давно и любил меня, но ему словно было мало того, что могла дать я.
– Послушай, Жан, я давно хотела предупредить тебя… Возможно, когда мы встретимся с папой, мы будем у него не одни. У него могут быть другие люди. Поэтому ты ни в коем случае не должен называть графа д'Артуа отцом.
– А кто с ним может быть еще?
– Ну, – произнесла я в смятении, – с ним могут быть его сыновья… сыновья от другой женщины, твои братья.
– Герцог Ангулемский и герцог Беррийский?
– Откуда ты знаешь?
– Мне Маргарита сказала.
– Так ты обещаешь, Жан? Обещаешь не называть его высочество отцом?
Сын смотрел на меня с нескрываемой обидой.
– А как же мне еще его называть?
– Говори так, как я. Я буду называть его «монсеньор».
– Почему?
– Так положено. Таковы правила приличия, пойми, милый!
– А почему его сыновья от другой женщины могут жить с ним, а я не могу? – произнес Жан.
– Потому что та, другая женщина – его жена, мой мальчик! – вымученно проговорила я. – А я ему не жена. Понимаешь?
– Угу, – сказал Жан. – Почему же тогда у вас появился я?
– Твой папа любил меня, вот почему.
– Почему же он женился не на тебе, если любил?
– Жанно, ты невыносимый почемучка! – вскричала я, потеряв терпение. Сын спрашивал меня о том, чего я не могла и стыдилась ему рассказать. – Ты обещаешь мне вести себя хорошо?
– Ага! – пробормотал он в ответ.
К полудню шлюп начало качать. Разразилась гроза, и дождь глухо барабанил по деревянной палубе. Отец Медар не показывался. Кок принес нам завтрак, и мы поели. Пару раз я выходила на палубу, но едва порывы холодного ветра обвевали меня и мне в лицо целым снопом летели соленые брызги морской воды и дождя, я возвращалась обратно. Жан, устав от расспросов, уснул.
– We arrive in two hours,[Прибываем через два часа (англ.)] – донеслись до меня английские слова, и я их снова поняла.
Пора было собираться. Жан спал, я отгородилась от него ширмой. В каюте было зеркало: я разложила вокруг него свои саквояжи и коробочки.
…Теплым