Ричард Длинные Руки – эрцфюрст. Гай Юлий Орловский
человека или определенную династию, пусть даже под определенный народ, все разные, но Трон Древних Королей… даже не могу предположить, под кого строили. Целиком из камня, хотя и непонятно, что за порода, огромный, но величие не от размеров, здесь сумели передать пугающую мощь людей того периода, уверенную и безжалостную.
Король обогнул стол с другой стороны, погладил один трон по спине.
– А это вот мой. Но никто из посторонних не видел меня в нем.
– Хорош, – сказал я. – Значит, уже при вас никто не садится на этот особый трон? Который Древний?
Он покачал головой.
– Нет. Он ждет.
Я заметил, что кубок в руке короля уже опустел, быстро сосредоточился и наполнил его ромом. У короля морда хоть уже вся багровая, но с удовольствием заулыбался, приподнял в знак благодарности, отхлебнул и расплылся в счастливой улыбке.
Советников я угостил с разрешения короля еще и коньяком, но они, сказано – мудрецы, не столько пили, как нюхали, катали во рту и все старались понять, как это все происходит.
В какой-то момент раздался пронзительный звон, треск, шипение, словно на раскаленный металл выплеснули бочку воды, однако король, судя по его виду, ничего не услышал, а за его спиной гобелены разом потеряли цвет, стена стала полупрозрачной, а звон в ушах стал громче…
Я вскрикнул в страхе:
– Ваше Величество!
Однако король все так же не слышит, затем словно отдернулся занавес, там ужасающие по громадности красные массы, медленно клубятся, расплываются, поглощают, но я в оцепенении понимал, что это мое сознание не в состоянии осознать весь ужас Хаоса в его настоящем виде, но что-то на мой запрос дать надо, и вот формирует некие понятные картины.
Я провалился сквозь пол, меня несло, переворачивало, вертело в том, что условно называем пространством-временем, хоть это не так, но с готовыми ярлыками спокойнее, затем со всего размаху шлепнуло, как лягушку, о твердое.
Приподнявшись на дрожащих руках, я ошалело огляделся. Знакомые стены, статуи в проемах, зал моего дворца в Геннегау, только пахнет чем-то непривычным.
Послышались быстрые твердые шаги, человек очень торопится, но старается этого не выказывать, а как бы говорит всем своим видом и даже походкой: все хорошо, все под контролем, все спокойно…
Дверь висит, перекосившись, на одной петле. В проем ловко проскользнул, пригнувшись, барон Эйц, суровое лицо моментально прояснилось.
– Ваше высочество!
– Да, – пробормотал я, – это я, мое высочество… Что тут стряслось?
Он остро всмотрелся в мое лицо.
– А это не вы ночью погуляли?
Я вскрикнул оскорбленно:
– Барон!
– Точно? – переспросил он. – А то на всякий случай, в целях успокоения, я распространил именно эту версию.
– Ну спасибо, – пробормотал я.
– В интересах наведения порядка, – пояснил он. – И поддержания.
– А что вон там за гадостная масса?
Он объяснил с достоинством:
– Это вы наблевали.