Монастырь. Баян Ширянов
обратно за его линию.
– Ясно, гражданин майор!
– Хорошо. Жду. – кивнул кум. – А где ваш начальник отряда?
– Не знаю. Обещал быть во второй половине.
– Если не встречу – пригласи его ко мне. – приказал Лакшин и, переведя взгляд на прапоров, повел ладонью, – Пошли отсюда.
Кавалькада зеленых фигур стала удаляться, а Котел по быстрому впихнув продукты обратно в тумбочку, ибо по всем законам они перешли к семейнику Гладышева, помчался обратно в каптерку.
– Чо? Пропиздон вставили? – встретил Игоря Шмасть.
– Блин, суки! – взорвался Котел. Не зная, к чему приложить вырывающуюся наружу злость, он с силой саданул кулаком по крашеной стене. – Шизняком, падали пугали. Ну, ничего, бабушка дедушку-то попугивала, а дедушка бабушку-то… Имел, блин, во все дыры, чтоб его обратно родили!
– Да, успокойся, ты… – с ленцой потянулся шнырь, – Чего случилось?
– А ни хрена, да луку мешок! Этот наш жмурик писателем оказался!
– Как писателем? – опешил Шмасть, – Стучал?
– Если бы!.. – скривился Котел, – Он, блин, дневник вел. За все туда записывал. А его взяли, да скоммуниздили!
– А ты по что знаешь? Ежели попятили его?
– Да не целиком! Листы с писулями вырвали, а обложка – на месте.
– Дела!.. – угрюмо проговорил Шмасть. – И чо теперь?
– А, – Исаков обреченно махнул рукой, – Кум заданий надавал… Списки, там, всякие. Кто в какую смену…
– Хорошо… – Шмасть почесал подбородок. – Ты, это, пиши. Кум зря задания давать не будет. А я… Дело у меня тут одно нарисовалось…
Шнырь не хотел говорить туповатому Котлу, что за идея пришла ему в голову. Ведь в лагере практически невозможно что-то скрыть. В любом случае, кто-то что-то да увидит. В одиночестве зек не бывает практически никогда. На это и рассчитывал Шмасть, направляясь в комнату Политико-Воспитательной работы. Там, как он видел несколько минут назад, читал газеты один из пригретых Шмастью зеков. И шнырь должен был настропалить того разузнать, что за писанину разводил Гладышев. Мало ли, вдруг кто случайно заглянул через плечо?..
5. Кум и Сапрунов.
Едва Игнат Федорович в сопровождении прапорщиков вышел из здания монастыря, из динамиков на плацу послышалась хриплая «Лаванда» и голос Семенова объявил построение на проверку.
– Так, – Лакшин хлопнул по ладони свернутой в трубочку тетрадью убиенного Гладышева, – Ты, Жбан немедленно приведи ко мне Сапрунова. А ты, Володя, помоги ДПНК.
– Сам знаю… – проговорил Тощий таким тоном, что с одной стороны он, вроде бы как и огрызался, но с другой – в ней не было достаточной агрессивности, чтобы посчитать ее неуважительной по отношению к начальству.
Пройдя мимо уже собирающихся во дворе зеков и игнорируя бросаемые на него угрюмые взгляды, Лакшин прошел в свой кабинет и, в ожидании очередного визита, стал изучать остатки дневника.
Впрочем, исследовать было практически нечего. Майор методично просмотрел каждый листок и ничего, кроме цифр не обнаружил. Зато на самой �