Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие. М. М. Харитонов
21 ГК РФ включает в дееспособность способность осуществлять гражданские права. Если быть последовательным, то недееспособное лицо не может осуществлять гражданские права. Однако в этом случае возникает вопрос: в чем смысл наделения этого лица правами, если оно не может само их осуществить? Не превращается ли правообладание в результате в пустую фикцию? Ответ на эти вопросы может состоять в том, что лицо может получить те или иные блага от осуществления права и в том случае, если его осуществляет не оно лично, а другое лицо от его имени. Например, при продаже имущества недееспособного лица полученные от этого денежные средства войдут в состав имущества данного лица, хотя правомочие[101] распоряжения осуществит его представитель. Однако бывают случаи, когда получить соответствующее благо можно только при личном осуществлении права. Самый наглядный пример – право пользования в арендных отношениях. Предположим, представитель заключает от имени недееспособного лица договор аренды рояля, чтобы недееспособный мог учиться на нем играть. Очевидно, что осуществлять право пользования этим имуществом будет само недееспособное лицо, а не его представитель – иначе не было бы смысла вообще заключать договор. Таким образом, существуют права, которые недееспособные, состоящие в правоотношении, могут осуществлять самостоятельно[102]. Но какие это права? Чем они отличаются от прав, которые недееспособные не могут самостоятельно осуществлять в правоотношениях?
Представляется, что все права, которые могут быть у условного субъекта в правоотношении, можно подразделить на три группы в зависимости от характера их осуществления. Первая группа – права, которые лицо может осуществлять своими действиями, без какого-либо активного поведения со стороны своего контрагента, последний должен либо воздерживаться от препятствования субъекту в осуществлении этих прав (например, при осуществлении права пользования имуществом), либо вообще никак не может оказать влияние на их осуществление (например, при осуществлении права отказаться от исполнения договора[103]). Вторая группа – это те права, которые представляют собой права требования совершения каких-либо действий другим лицом[104]. Третья группа – это права, которые условно можно назвать правами на получение блага как результата действий, совершенных другим лицом при исполнении своей юридической обязанности (что происходит, например, при возвращении должником вещи, полученной по договору ссуды). Возникает закономерный вопрос: в чем различие между правами второй и третьей группы, зачем вообще понадобилось их разделять? Ответ на этот вопрос напрямую связан с возможностью осуществления указанных прав недееспособным лицом.
Права первой группы могут быть подразделены на права, для осуществления которых не требуется дееспособности, и те, для осуществления которых требуется дееспособность. Примером права первого вида может послужить уже упоминавшееся право пользования имуществом, а примером
На наш взгляд, правомочие, входящее в состав какого-либо субъективного права, также по своей природе является правом.
В отечественной литературе на то, что пользоваться вещью может и недееспособное лицо, обращал внимание еще С.Н. Братусь (Братусь С.Н. Юридические лица в советском гражданском праве: Понятие, виды, государственные юридические лица. – М., 1947. – С. 31).
См. Крашенинников Е.А. К теории права на иск. – Ярославль, 1995. – С. 7, 8. – Сноска 2.
Е.А. Крашенинников именует их правами на иск или притязаниями и определяет как охранительные права требования, обязывающие определенное лицо к совершению известного действия и обладающие способностью подлежать принудительной реализации юрисдикционным органом (Там же. – С. 9). При этом, по мнению названного автора, притязания могут быть направлены только на совершение обязанным лицом положительного действия, а не на бездействие, поскольку притязания являются средствами защиты регулятивных субъективных прав и охраняемых законом интересов, а защита есть деятельность позитивная и не способная воплощаться в воздержании от действий (Там же. – С. 11—14). В этой части мы не разделяем позицию Е.А. Крашенинникова, поскольку здесь имеет место смешение фигуры управомоченного и обязанного. Защита, действительно, «есть деятельность позитивная и не способная воплощаться в воздержании от действий», однако это деятельность управомоченного лица, которому принадлежит право требовать воздержания от действия, а не обязанность воздерживаться от действия, которая возлагается на обязанное лицо. Безусловно, обязанность воздержаться от совершения действия неизмеримо более редко присутствует в относительных правоотношениях, чем обязанность совершить действие (по этой причине мы, характеризуя права второй группы, и ограничились указанием на «действия»), однако полностью ее исключать все же нельзя.