Жизнь Парацельса и сущность его учения. Франц Гартман
войти в тот храм, где находится таинственная лаборатория природы, мы лишь еще глубже увязнем в тине иллюзии и растеряем еще больше качеств, необходимых человеку для познания собственной души. Неиспользуемая часть тела атрофируется; не применяемая на практике способность утрачивается. Если все наше время и внимание отдано иллюзиям чувств, мы теряем способность воспринимать сверхчувственное; чем больше мы смотрим на поверхность, тем меньше знаем о том, что таится в глубине; чем глубже опускаемся мы в материю, тем меньше замечаем явлений духа – того, что дает жизнь всему.
Но, к счастью для человечества, в любом зле заложено средство избавления от него, любое действие вызывает противодействие. Прогресс мира сходен с движением маятника, который раскачивается из стороны в сторону. Однако мир в то же самое время движется и вперед. Эпохи фанатизма сменяются периодами расцвета мысли, которые могут закончиться временами скептицизма; века, отмеченные суевериями, нетерпимостью и невежеством в науке и религии, ведут к переворотам в области мысли, которые могут обернуться атеизмом и анархией; но каждое колебание маятника поднимает человечество ступенью выше по лестнице прогресса. Когда маятник достигает точки равновесия, он может оставаться в покое до тех пор, пока ему не будет придан импульс, исходящий из одного или другого крайнего положения.
Кажется, что наше время есть очередное приближение к этой срединной точке. Слепой материализм исчерпал все свои ресурсы; он все еще имеет множество неискренних сторонников, но очень мало тех, кто верит в него всем сердцем. Если и были люди, искренне верившие в него и следовавшие его учению вплоть до мелочей, они наверняка окончили свои дни в тюрьме или были вынуждены совершить самоубийство; однако подавляющее большинство защитников материализма, подобно приверженцам старой теологии, думает и чувствует противоположное тому, что говорит: они применяют свои теории к другим, но не желают начать с себя. Сомнение, великий враг истинной веры, является также врагом невежественного догматизма; оно убивает веру человека в себя и таким образом уменьшает в людях добрых силу творить добро, но оно также ослабляет яд тех, кто творит зло. Мир, едва вышедший на свет дня из тьмы фанатизма, на краткий миг был обольщен и ослеплен мишурным блеском осколков битой посуды, которые были собраны защитниками материалистической науки, выдававшими их за драгоценные камни; но мир освободился от действия чар и осознал всю ничтожность этого хлама, он опять жаждет света истины, пусть менее блестящей, но зато бесценной. Богатства, долгое время скрытые от взоров тех, кто был не в состоянии ни понять, ни оценить их значение, ныне заново открыты; жемчужины древней мудрости принесены с Востока; вновь забили фонтаны Знания, бездействовавшие на протяжении веков, и на явления, казавшиеся таинственными, непонятными и невозможными, пролился свет.
Едва мы погружаемся в атмосферу мистерий древности, перед нами открывается новый мир.