Выживший. Подлинная история. Вернуться, чтобы рассказать. Владислав Дорофеев
и ей ответить также тихо, она сказала: «Вам никогда не говорили, что вы похожи на Абрамовича?» Я приобрел черты Абрамовича в процессе написания первой своей книги про Абрамовича «Принцип Абрамовича. Талант делать деньги» (2008), странная похожесть усилилась после написания второй книги «Абрамович против vs Березовского. Роман до победного конца». Так что божий одуванчик попала в десятку.
То есть, мне, действительно, говорили, о чем я и сказал ей также тихо. Она облегченно и ожидаемо кивнула, и пояснила: «Захожу, а тут лежит – Сам».
Письмо жены
Принесли письмо от жены. Неожиданный, забытый, и такой трогательный жанр – письмо, тем паче письмо в больницу от любимой жены, жемчужные слезы которой прокапали мне дорогу к жизни. Лист А4 сложенный пополам, исписанный с трех сторон. Принесли в самый разгар дня, когда суета, когда ты под беспощадным светом с потолка и перекрестным прицелом врачебных и сестринских взглядов, а через катетер в тебя вливается зараз до трех разных растворов, один другого спасительнее, и какое-нибудь очередное обследование происходит или еще на очереди, и между ними очередной врач с вопросом о том, что было до или вот уже здесь, после, чтобы прорваться сквозь туман неопределенности, который не дает возможности поставить диагноз. Потому что состояние не делается лучше, потому что технология спасения, запущенная и реализуемая реаниматологами шоковой дает зримые и слышимые, и осязаемые, и буквальные результаты. Тромбоцитопения остановилась – после трех вливаний дорогущей тромбомассы, эстетически невероятно привлекательного препарата! – трех упаковок по виду концентрата апельсинового сока.
Именно в этот день, день письма от жены, наконец, сломав, а точнее, презрев тупое упорство представителя инфекционного отделения, реаниматолог Л.В. настояла на взятии анализа на выявление ГЛПС, результат которого будет только на 4-6 день.
То есть днем не до письма, точнее, не столько – «не до», сколько – хочется таким неожиданным и духоносным посланием насладиться в тишине вечера-ночи.
Вот это письмо.
«Любимый мой! Мы все в тебя верим, любим безмерно, ждем, когда ты к нам вернешься. В., М., К., С., А., А. (имена моих детей. – авт.) – все передают огромный привет. Мама переживает очень, но держится. Л.-сестра молится, плачет, верит в тебя и просит передать, что ты ей очень нужен, без тебя никак. Просили обнять и поцеловать, Ю., С. К. и С. Г., С. из храма (она всем батюшкам передала с просьбой, чтобы молились за тебя). И все наши друзья из храма молятся за тебя (В. и А. и вся их семья, Р., мой брат Е., мама У.). А также Р. и В., Н., Н. и А. Твои коллеги Н.Л. и В.К. (они растормошили всех от Минздрава до зам. гл. врача Боткинской), К. В., А. С., Л. М., Л. Х., Т. З, А. К., С. Ю. и А. (из Рвусфонда) и другие, не могу всех упомянуть, их много.
А еще А.-няня (наша кума, крестная одного из наших детей. – авт.), которая каждый по нескольку раз в день звонит мне, и нашла уже врача в боткинской, который ей рассказывает о твоем состоянии и что с тобой происходит.
Все они думают о тебе, переживают,