.
бабка Оля сверкнула неожиданно яркими, почти небесной голубизны глазами и, прижав правую ладонь Ларисы к своей морщинистой щеке, жарко зашептала:
– Кольцо твое сильное, но проклятое. Все в нем – и радость, и горе. Дитя от прохвоста носишь, да не выносишь, скинешь. Сама скинешь, без меня обойдется. Суженого своего ты видела уже. Бога-а-ат будет, на руках тебя носить станет, да только… ох, не твой он, хоть и суженый. Отдай мне кольцо, все у тебя будет!
Лариса вырвала руку из ее цепких пальцев и спрятала ее за спину:
– Это мамино…
– Ма-амино? – протянула бабка и усмехнулась. – Ну гляди, тебе жить. За суженым ко мне придешь, да за ребеночком еще. Все, уходите, девоньки.
Кот повернул к ним голову, потянулся – и одним махом взлетел на карниз крыши.
4. Невеста
– Лариска, иди сырье принимать!
После визита к бабке Ольге Лариса решила, что дальше обивать конторские пороги нет никакого смысла, и по первому попавшемуся объявлению устроилась ученицей в швейную мастерскую. Все-таки не маляр и не уборщица. Правда, учили ее не слишком прилежно, больше гоняли «подай – принеси». Например, «сырье» с заведующей принимать. «Сырьем» назывались толстые разноцветные рулоны – ситец, шелк, сукно – и пакеты с пуговицами, молниями или кнопками. Заведующая сверяла накладные, а Лариса таскала товар, вспоминая дурацкую картину «Ленин на субботнике». Рулоны были похожи на бревна.
Она подхватила длинное бирюзовое «бревно» – неудобно-то как! Низ живота как будто обхватило огненное кольцо. Лариса выронила «бревно» и почувствовала, как ногам становится мокро и горячо.
– Господи! – ужаснулась заведующая. – Что ж мне так на дур-то беременных везет! Эй, девчонки! Вызывайте «Скорую», у нас, похоже, опять выкидыш. Да саму Лариску оттащите в сторону, пока она весь товар кровью не изгваздала, не расплатимся потом!
Голос заведующей доносился глухо, как сквозь вату. От режущей боли потемнело в глазах…
…Хватит вспоминать! – уговаривала себя Лариса, глядя в чистое стекло, на котором красивым полукругом было выведено «АБЖУЛС ЯАНЧОВАРПС», а по бокам – то же самое по-английски и по-французски. Она давно выучила эту надпись наизусть.
«Посмотри, как сейчас хорошо», – твердила про себя девушка. Квартирка, конечно, крошечная и у черта на куличках – но ведь отдельная. Людмила Анатольевна вежливо объяснила, что деньги за красногвардейскую «трешку» по московским ценам – плюнуть и растереть. Пока они жили с Нелькой, имело смысл доплачивать, а теперь – извини. Нелька таки ухватила своего «прынца» и улетела с ним аж в Австралию, шлет теперь фотографии с кактусами, овцами и кенгуру. Все в порядке, шесть лет не зря прошли. Пусть не «Плехановка», а какой-то «дорожный» вуз, да еще и вечернее отделение, зато факультет экономический и диплом с отличием. Не зря же ее сюда взяли. Настоящий швейцарский банк! Ну… московский филиал, конечно, но таких… солидных на всю Москву раз-два и обчелся. Даже компьютеры на каждом столе – вот как все серьезно. И ничего, что взяли только в «справочную службу»