Три «танкиста». Михаил Михеев
корректировок.
Практически одновременно, с разницей в какие-то доли секунды, полыхнул замыкающий колонну танк. Ему снаряд угодил в башню и, очевидно, поразил боеукладку. Недостатком танков советской разработки была склонность боезапаса к детонации, и китайские машины унаследовали его в полной мере. Башню подбросило метров на десять, и она, вращаясь, с грохотом рухнула вниз. Ствол орудия воткнулся в землю, согнулся, но выдержал, и искореженная металлическая конструкция так и осталась висеть в воздухе, будто сюрреалистичный дорожный знак, мечта гаишника. И тут же взорвалась еще одна машина, на сей раз в центре колонны.
С начала боя прошло не более пары секунд, а китайские танки были уже блокированы с обеих сторон и вдобавок рассечены пополам. Конечно, вырваться из ловушки они еще могли, но им просто не дали времени сориентироваться. Полтавец имел редкую возможность наблюдать красивую и аккуратную работу – стоящие в засаде «девяностые» лишь немного доворачивали башню, делали выстрел и повторяли действо.
С такой дистанции промахнуться было просто нереально, и отразить снаряд китайская броня шансов тоже не имела. Хотя, почему-то слегка раздраженно подумал наблюдатель, издали можно было сработать не хуже. Прицелы у китайцев ни к черту – не зря они в танковом биатлоне свои машины предпочитают не выставлять, чтоб не позориться. Однако получилось то, что получилось, и вот уже из последних, не расстрелянных до поры вражеских танков начали выбираться экипажи, демонстрируя задранные вверх руки. Дома их, конечно, по головке за такое не погладят, но сгореть здесь и сейчас им хотелось еще меньше. Можно понять… Вот так, за какие-то две минуты бой был выигран, и результаты выглядели очень впечатляюще.
Пожалуй, единственным, кто доставил хлопоты, был тот самый головной танк, поймавший снаряд в двигатель. Видимо, сидевшие в нем танкисты не потеряли головы и, как только сообразили, что их больше не обстреливают, начали шустро разворачивать башню. Однако прежде, чем Полтавец успел хоть что-то предпринять, на броню поврежденного танка буквально взлетел тот самый лопоухий сержант. Ловко, будто всю жизнь этим занимался, сунул под основание башни, аккурат под орудие, гранату и кубарем скатился вниз. Бумкнуло не то чтобы сильно, однако башня замерла. Потом распахнулся люк, высунулась голова танкиста – и ушла обратно, словив пулю. А сержант, вновь запрыгнув на броню, кинул в этот самый люк вторую гранату. Снова бумкнуло, пошел дымок, и танк замер, на сей раз окончательно.
– Вот пижон, – с ноткой восхищения выдохнул майор и повернулся к залегшему рядом лейтенанту, командиру этих архаровцев. – Ведь мог из гранатомета, а! Как его фамилия?
– Сержант Голиков…
– Я его забираю, такие люди нам нужны.
Перечить лейтенант не рискнул, да и не до того ему было. Куда больше внимание молодого – офицера занимала феерическая картина побоища. Горели, смрадно чадя, танки, солдаты прикладами сгоняли пленных… В общем, настоящая война. Маленькая