Возвращение великого воеводы. Алексей Фомин
полицейский. – Может быть, вы штраф заплатить хотите?
– Извините, но… – промямлил Шурик.
– Ладно, на первый раз мы вас прощаем. Идите и не попадайтесь больше на глаза, не то в следующий раз и штрафом не отделаетесь.
«Что мне, больше всех надо?» – подумал Шурик и, развернувшись, поплелся к Алке. Та встретила его пристально-испытующим взглядом.
– Понимаешь, Ал, мужик из воздуха материализовался, – принялся оправдываться он, торопясь и потому глотая окончания слов. – Тут менты… Я им – мужик из воздуха… А они мне…
Алка свернула покрывало и, сунув его под мышку, решительно направилась вверх по склону. Наверху остановилась и, обернувшись к Шурику, сказала как отрезала:
– Я, Шурик, думала, что ты просто со странностями. Теперь вижу: ты – ну полный придурок.
I
Свободного пространства уже практически не оставалось. Душная шершавая темнота заплела ноги и руки, сдавила грудь и мягкой варежкой легла на нос и губы. Дышать стало нечем, перед глазами поплыли яркие разноцветные круги. «Так сдуру и умереть можно во цвете лет!» – вспыхнула паническая мыслишка, будя заторможенный мозг.
Сашка резко рванулся, всплеснул руками, стараясь оттолкнуть душившую темноту, и… открыл глаза. Лицо его утопало в пухлой перине, а сверху голову прикрывала большая, тяжелая подушка. Сашка отпихнул ее в сторону и, повернувшись на спину, сел в кровати. Первое, на чем сфокусировался его взгляд, – это счастливая, улыбающаяся физиономия Фленушки-Гертруды.
– Добро ли почивали, государь мой? – певуче произнесла она и совершенно по-хозяйски присела на край Сашкиной кровати.
Рассеянным взором Сашка обвел комнату, в которой он только что проснулся. «Ага, Фленушка. Значит, это все-таки четырнадцатый век, хотя комната… Нет, это точно не Ольгина спальня. Да и на любую другую комнату в ее доме эта комната не походит. Откуда б Ольге взять столько денег, чтобы затянуть все стены тисненной золотом кожей да завесить их фламандскими гобеленами?»
После похорон Мамая и Микулы Сашка вместе с Ольгой отправился в ее имение, в Тушино, и зажил там спокойной, вольной жизнью штатского человека, свободного от каких-либо обязательств перед государством и лицами, его представляющими. Князь Дмитрий, сразу же после одержанной его войском победы прозванный придворными лизоблюдами Донским, удалился в свою столицу Кострому праздновать, торжествовать и одаривать великокняжескими милостями приближенных. Его милости (по вполне понятной причине) Сашку нисколечко не интересовали, так что следовать за великим князем он посчитал для себя необязательным. Дмитрий же, по своему обыкновению, вспоминал о своем великом воеводе лишь тогда, когда в нем возникала крайняя нужда.
Задание Лобова Сашка с треском (как он сам считал) провалил – ищи теперь Некомата по всему миру, как иголку в стоге сена. Ни одной ниточки, ведущей к нему, у Сашки не осталось. Так что и с этой стороны никаких срочных дел у него не было. Можно (и нужно) было возвращаться домой, в двадцать первый век. Там его ждали Лобов и новое