Хронокорректоры. Кирилл Мамонтов
по официальной версии, это сделает неустановленный уголовник, проникший в ряды отборных революционных отрядов.
И разгорится братоубийство.
Так должно было случиться, но Роману – пусть даже не без помощи загадочного Левантова – удалось немного изменить ситуацию. Теперь кроме Крыленко в Ставку приехали более разумные руководители, да и встреча с Духониным произойдет не на темном вокзале, а в этом доме, под надежной охраной полусотни стволов. Пришелец из будущего совершил пресловутое МНВ – минимальное необходимое воздействие – и очень надеялся, что избавил Отечество от грандиозного кровопускания.
Бонч-Бруевич зычным командирским голосом приветствовал гостей и представил генералов: генерал-квартирмейстера Гришинского, начальника военных сообщений Раттэля, а также, без уточнения должностей, назвал Лукирского, Сулеймана и Гутора. Духонин, на самом деле переодевшийся в цивильное, безвольно стоял среди остальных, нагнетая уныние обвисшими усами. Он произнес лишь короткую фразу: дескать, передает полномочия новому главковерху и просит не убивать генералов и офицеров Ставки, поскольку за все принятые решения несет ответственность лично он.
– Полномочия принял, – сказал Крыленко и добавил, не скрывая презрения: – Никто не собирается вас убивать, что бы ни говорили некоторые паникеры… Призываю всех генералов и офицеров продолжать исполнение прежних обязанностей. Прошу Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича принять обязанности начальника штаба Ставки. Что касается гражданина Духонина, то вы, Николай Николаевич, будете отправлены под арестом в столицу, где Совнарком примет решение о вашей дальнейшей судьбе.
– Меня расстреляют или растерзают по дороге, – уныло выдохнул Духонин. – Прошу только пощадить мою семью.
Неожиданно нарком Сталин, которого подобная церемония, кажется, развеселила, поманил пальцем Левантова и громко произнес:
– Пусть наша Кассандра скажет, какое наказание положено гражданину Духонину.
Георгий поперхнулся, долго кашлял, а потом гаркнул, как на строевом смотре:
– Заключить в концентрационный лагерь до полной победы коммунизма в мировом масштабе!
Генералы переменились в лице, но революционеры выглядели разочарованными – вероятно, посчитали левантовский приговор излишне мягкосердечным. Крыленко так и сказал, укоризненно покачивая головой:
– А вы, молодой человек, слишком добренький, как я погляжу. Неужели такой матерый реакционер заслуживает всего лишь пары-тройки лет отдыха на нарах?
– Ну не знаю, товарищ главковерх… – Георгий смущенно переминался. – Может, послать в деревню, учителем в сельскую школу?
Первым засмеялся Дзержинский, к нему почти без интервала присоединились Сталин и Подвойский. Махнув рукой, Крыленко вернул Левантова в строй и приказал генералам доложить о состоянии действующей армии.
«Держи карман шире, – злорадно подумал Роман. – Сейчас они