Фиалковое зелье. Валерия Вербинина
тяжелые штуки!
И внезапно в карете наступило вязкое, как желе, молчание.
– Постой-постой, – подозрительно проговорил Владимир. – Это какие еще канделябры?
Добраницкий замялся, но отступать было некуда.
– Э… ну… Те, которыми меня дворня отколотила. Я вам же рассказывал!
– То есть они взяли канделябры, – очень вежливо промолвил Балабуха, – потом засели в кустиках, чтобы, значит, тебя подстеречь…
– При чем тут кустики, – рассердился Добраницкий, – все было в большой гостиной, просто…
Тут он понял, что проговорился, и прикусил язык. Но было уже поздно.
– Август, скажи мне честно, – потребовал Балабуха, ухмыляясь. – Ты что, шулер? Потому что никого другого канделябрами не лупят, насколько мне известно.
– Что вы выдумываете, господа, – обиделся поляк. – Уверяю вас, я пострадал за честь дамы!
– Ага, за честь дамы треф! Знаем мы вас!
– Господа, клянусь, вы ошибаетесь! Просто Лизонька…
– Так-так, уже Лизонька появилась! Кстати, когда она была – до Маши с Катей или после?
– Нет, Лизонька была после Оленьки… или до?
– Ха-ха, драгун, я так и знал! – веселился Антон, подмигивая Гиацинтову. – А эта Лизонька часом не присутствовала, когда тебя канделябрами вразумляли?
– Ну, если хотите знать, – сердито вскричал Август, – то вот вам! Не было там никакой Лизоньки или тем более Оленьки! Просто меня занесло в гости к одному здешнему помещику, который без карт жить не может… составилась компания, сели играть, и тут я заметил, что один из игроков плутует. Он понял, что я сейчас его выдам, и подбросил мне крапленые карты.
– То есть ты не плутовал? – спросил Балабуха, про себя дивясь изворотливости их нового знакомого, который никак не хотел сознаваться в своем ремесле. – И ты не шулер?
– Нет, я не шулер! – оскорбленно ответил Добраницкий. – Могу поклясться… чем могу поклясться? Да хотя бы здоровьем своей невесты, вот! Чтоб ей жить долго и счастливо…
– А откуда же ты знаешь такие карточные приемы, как те, которые только что нам показывал?
– Оттуда, что я часто играю! Потому и выучил наизусть все нечестные фокусы, чтобы никто не смог меня… как это у вас говорится… объегорить.
– Антон, ей-богу, ну нельзя же быть таким недоверчивым, – вмешался Владимир. – Словом, шулер подбросил тебе карты и…
– И поднял крик, что я плутую! А эти канделябры, бронзовые, фунтов по десять каждый… И ведь главное, верных шесть тысяч было у меня в кармане! Совершенно честно, заметьте, без всякого плутовства! Но уж кто родился под несчастливой звездой… тому ни в чем не везет! Ни в любви, ни в картах! Так что, господа, приготовьтесь к худшему! Вы подобрали самого невезучего человека в Российской империи, которому никогда ничего не удается. Словом, если вы хотите живыми добраться до Вены, то лучше вам высадить меня прямо тут, на дороге, потому что со мной вам ни в чем не будет удачи! Такой уж я уродился!
Он отвернулся, скрывая слезы. Балабуха смущенно кашлянул в кулак.
–