Кремль 2222. Запад. Владислав Выставной
написано про эти разработки, да только сгинуло все к чертовой бабушке вместе со всем цивилизованным миром. Просто удивительно, что у вас, вестов, это действительно работает.
– Может, и так,– не стал спорить Зигфрид.– Нам-то без разницы, как оно устроено,– лишь бы действовало, раз уж проглотил эту дрянь. Да только проходит время – и дохнет воин. Что-то ломается в нем. Может, эти твои. наноботы дохнут по какой-то причине, не знаю. Была бы победа в Последней Войне – были бы и жертвы оправданны. А принимать снадобье без крайней нужды – значит лишить Бункер воина. Хотя и такое случалось. Вот и получается, что снадобье есть – да бесполезное оно.
– Зачем же ты принял эту.. Капсулу смерти?
– Затем, что я последний из воинов. А значит, должен биться один за всех погибших братьев. Нет у меня другого выбора, надо все шансы использовать – даже если они ничтожны.
Книжник попытался представить себя в такой ситуации – и не смог. Уж больно жуткий выбор представлялся ему. Хотелось бы верить, что он тоже так сможет – если придется выбирать между своей жизнью и жизнями близких людей.
– И сколько. осталось тебе? – с трудом спросил Книжник.
– Не знаю. Может, неделя, может, две.
– Как же ты собирался служить князю?
– Об этом я не подумал. Да, нехорошо получилось бы, если б подвел я ваших. Но куда хуже будет, если я подведу своих.
Книжник подавленно молчал. Просто не находил слов, что следовало бы сказать в такой ситуация. Это заметил и Зигфрид. Рассмеялся, похлопал спутника по плечу:
– Чего такой бледный? Ты-то еще поживешь! Да и я от души повоюю, а как почую близость смерти – устрою себе веселый уход. А что может быть для воина лучше, чем славная битва?
– Ну да, конечно. – с сомнением пробормотал Книжник.
– Ну а, поскольку времени у меня мало – не время прогуливаться. Пора и поторопиться.
– А ты по-нашему лучше говорить стал,– заметил семинарист. Так – чтобы сменить тему,– Уж совсем как кремлевский речь держишь.
– У предков наших другой язык был – английский,– сказал вест,– Да забылся он. Много народов перемешалось, пока не появились весты. И взяли, как видишь, язык врага.
Книжник посмотрел на Зигфрида исподлобья.
– Бывшего врага,– поправился вест,– На одной земле живем, как-никак. И все вроде как люди.
«Вот именно что „вроде как“»,– подумалось Книжнику. Вспомнил он злобных, косматых нео, жутких шамов да металл под кожей у Зигфрида. Страшные вещи сотворила с человеком Последняя Война. И последствий ее не расхлебать и сотне поколений.
Сделав изрядный крюк, вышли на прямой путь к Бункеру. Книжник сверился со схемой в блокноте, с воображаемой картой. Получалось, что бывшее американское посольство, превращенное вестами в крепость, уже неподалеку. Книжник невольно прибавил шагу. Да только Зигфрид остановился и спутника удержал за пояс со словами:
– Стой! Не видишь – здесь оно.
Книжник поначалу не понял, о чем говорит союзник. Смотрел во все глаза, но видел только подбитого еще в незапамятные времена охранного