Удар гильотины. Павел Амнуэль
без тебя и особенно – без твоих подруг.
– Вам принести кофе? – потупив взгляд, спросила Эльза.
– Принеси, – кивнул детектив. – И информацию по Койперу.
– Да вот она, – показала Эльза на лежавший сверху листок.
Проживал Кейсер в районе Стотервард – неплохое место, пруды, зеленые дорожки. В стороне от каналов, которые, возможно, вызывали у типографа неприятные ассоциации, ведь именно на берегу канала Кейзерсграахт находилась сгоревшая типография. А может, у Кейсера была другая причина для переезда.
Эта информация могла иметь важное значение, а могла и не иметь никакого. Новая типография располагалась, естественно, не в центре города, а на промышленной окраине, в Оостзане, и это обстоятельство тоже было, скорее всего, совершенно неважно.
Пустое дело. Решительно не за что зацепиться. Нужно позвонить Ритвелду и отказаться.
Манн знал, что не сделает этого.
Посидев минуту в раздумьи, он включил компьютер и вошел в интернет. Начнем с заказчика. Христиан Ритвелд, художник, что мы по нему имеем? Двести семьдесят шесть документов, двенадцать – каталоги выставок. Около сотни документов вообще к делу не относились – какой-то другой Ритвелд, не Христиан вовсе, а Хенрик, это можно пропустить. Отправившись по одной из оставшихся ссылок, Манн неожиданно попал на сайт Амстердамского университета. Факультет философии, список студентов. Ритвелд Христиан, поступил на заочное отделение в 1994 году, совсем недавно, и четырех лет не прошло, это уже после истории с подменой картин, вот любопытно, неужели Ритвелд тогда впал в депрессию и решил с горя удариться в философские изыскания? Вряд ли, да и проучился он недолго, видимо, терпения не хватило, ушел с третьего курса, но успел получить первую степень.
Почему он ни словом не обмолвился о своей учебе? Посчитал зазорным или несущественным?
К черту. Просто я так и не представляю, с какого конца взяться за это нелепое расследование, – подумал Манн. Да, копиист умер после того, как побывал на выставке Ритвелда и увидел полотна, с которых делал копии семь лет назад. И что? Художник разглядел в смерти Койпера опасность для себя. Паранойя, беспричинный страх разоблачения. Глупости. Не естественнее ли было шантажисту начать с художника или типографа – ведь именно они слупили со страховой компании большие суммы, а не копиист. Может, шантажист об этом не знал и начал с Койпера, полагая, что получит с него больше, а когда убедился в обратном, то… Что? Убил?
Глупость. Шантажисты не убивают. Он просто поменял бы объект шантажа. И, ко всему прочему, что это за шантажист такой, который, начиная требовать деньги, не знает точно, в чем заключалась роль каждого из участников той давней аферы?
Вот, посидел, подумал – и стало ясно, что недоучившийся студент-философ и художник Христиан Ритвелд вовсе не для того позвал к себе частного детектива, чтобы найти мнимого убийцу Койпера. Никто Койпера не убивал, никакая опасность Ритвелду не угрожала.
Чего же он тогда хотел от расследования на самом деле? Просто так свои тайные шкафы не открывают – Ритвелд не мог