Вестники времен. Андрей Мартьянов
взглядом сэра Мишеля. Выглядел тот при ярком солнечном свете вовсе не как доблестный рыцарь с книжной картинки – те чистенькие, в сверкающих доспехах, а коли нет таковых, в парчовой или шелковой одежде с иголочки. Как же иначе – золота-то у благородных было завались, куры не клевали! А этот?.. Хорошо, если кольчуга не расползется, будто шерсть, поеденная молью. А портки, простите, где и в чем можно так вымазать? И вообще, где француз разжился подобным матерьяльчиком? О том, что творится под кольчугой и думать не хотелось.
– Пойдем дальше, – твердо сказал Гунтер. Сейчас они стояли почти на вершине небольшой возвышенности, с которой открывался отличный обзор на все окрестности, километров на десять, а то и больше.
– Вон там деревня, – сэр Мишель кивнул вниз. И правда, чуть правее, примыкая к лесу, виднелось скопище домиков и невысокая колокольня церкви. Полоска дороги проходила как раз мимо, а далее убегала к синевшим вдали цепям пологих гор. Гунтер их опознал сразу – Нормандская возвышенность, за ней, к югу, и расположены Анжу и Майен.
Уже на подходе к деревне германец вновь почуял неладное. Судя по всему, телефона в поселке не было, более того, отсутствовали даже обязательные что для Германии, что для Франции или любой иной страны цивилизованной Европы столбы электропередач. Потом началось вовсе необыкновенное: позади вновь послышался конский топот, но обернувшись, Гунтер увидел не сытую крестьянскую лошадь, а трех коней, похожих на арабских – двух вороных и одного серого в яблоках, несшихся во весь опор. Всадники нагнали германца и сэра Мишеля, вихрем пронеслись мимо, подняв облако пыли. Однако, Гунтер сумел рассмотреть, что одежда их была более чем странной для середины двадцатого века – кожаные короткие камзолы, широкие пояса, круглые то ли шляпы, то ли береты с золотыми, наверное, пряжками и длинными узкими перьями. И у каждого о правое бедро бились ножны, но не пустые, как у полоумного нормандца – явственно блеснули гарды мечей, богатых, украшенных камнями. Всадники карьером унеслись к деревне.
– Королевский бейлиф поехал, с сержантами, – как бы невзначай бросил сэр Мишель. – Видать, в Сен-Рикье стряслось чего, разбираться будут.
– Кто проехал? – медленно переспросил Гунтер, пристально глядя на сэра Мишеля. Тот опять ощутил смущение от пронзительного взгляда своего попутчика, опустил глаза и тихо повторил:
– Бейлиф. Королевский. Сэр Аллейн д’Эмери, – помолчал, и добавил: – Он папин друг и даже немножко родственник. Его два месяца назад утвердили бейлифом нашего графства господин де Лоншан, канцлер Англии. А ты не знал?
– Не знал, – мрачно кивнул Гунтер.
– Он тебе не понравился? Зря. Сэр Аллейн добрый христианин и настоящий рыцарь.
– Поэтому и не понравился, – буркнул Гунтер. – Давай топай, добрый христианин, до деревни еще не меньше получасу тащиться. У нас-то лошадей нет. И машины тут не ходят.
– Кто не ходит? – склонил голову на бок рыцарь и приподнял брови.
Гунтер вздохнул и широко зашагал вниз по дороге. Ну не объяснять