Человек между Небом и Землей. Виктор Буянов
посредине. Об этом писал я в своей книжке «Свет. Тень. Шизофрения» в 1994 году.
3. Человек между Небом и Землей
Эту главу следует начать с цитаты из книги Николая Бердяева «Опыт эсхатологической метафизики», работа над которой была завершена в декабре 1941 года, в страшное время, по признанию самого Николая Александровича. Он говорил: «Человек находится в мире или выброшен в мир, и он стоит перед миром, как перед загадкой, требующей разрешения. Существование человека зависит от мира, и он погибает в мире или от мира. Мир питает и губит человека. Мировая среда, в которую он таинственно откуда-то ввергнут, вечно угрожает человеку и побуждает к борьбе. И человек задается необычайно дерзновенной задачей познания мира и того, что может приоткрыться за миром. Человек мал по сравнению с миром, по сравнению с тем, что он хочет познать. Он страшно мал, если смотреть на него из объекта. И нет ничего более изумительного, более трогательного и более потрясающего, чем эти усилия человеческого духа через тьму прорваться к свету, через бессмыслицу прорваться к смыслу, через рабство необходимости прорваться к свободе.
Человек меряется своими силами со Вселенной и в акте познания хочет возвыситься над ограниченностью и массивностью мира. Он может познать свет, смысл, свободу только потому, что в нем самом есть свет, смысл, свобода. И даже когда человек признает себя лишь созданием мировой среды и целиком от нее зависим, он возвышается над ней и обнаруживает в себе начало высшее, чем мировая данность, обличает в себе пришельца из иного мира».
Во времена весьма уже отдаленные делал я доклад на каком-то философском семинаре об этой книге Николая Бердяева и назвал приведенные тут слова автора манифестом экзистенциализма. Экзистенция (ex ist ence), если сделать смысловой структурный анализ этого слова, означает «выход» из наличного бытия (Dasein), освобождение его, реализация своего Я вовне посредством Игры, Созидания, Любви и т. д. Художественным символом человеческой экзистенции, этой драматической и трагической коллизии духа и тела (материи), можно считать «Давида» Микеланджело. Его гениальный резец как бы пытается освободить дух человеческий из плена у тяжелой и инертной глыбы мрамора (Муратов П. П. Образы Италии. М.—Берлин: 2015, 934 с.). «Давид» Микеланджело обнажен, беззащитен перед миром, в который он «заброшен», но в то же время он велик, прекрасен и возвышается над этим миром, в котором он есть как бы «пришелец из мира иного». Со снисходительным интересом посматривает он на потоки туристов со всего мира, которые стремятся при посещении Флоренции сделать с ним селфи.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала,