Сады Луны. Стивен Эриксон
времена императора, – продолжала старуха. – Надеюсь, Клобук поджаривает душу этого негодяя на вертеле. Да, девочка, Ласэна – мастерица разбрасывать кости. Вот и его косточки она расшвыряла в разные стороны. Согласна?
Юная рыбачка рассеянно кивала. Как и полагается простолюдинам, они обе стояли на обочине, смиренно пережидая, пока проедут кавалерийские полки. У старухи был большой мешок с репой, девочка придерживала на голове тяжелую корзину. Старуха то и дело перебрасывала свою ношу с одного плеча на другое. Впереди была движущаяся стена всадников, позади – канава, засыпанная острыми обломками камней. Старуха и девочка оказались на узкой полоске, где даже не оставалось места для мешка.
– Сколько костей пораскидано за эти годы! Думаешь, только мужские – кости мужей, отцов и сыновей? Нет, там и женских косточек полно: матерей, жен, дочерей. А Ласэне все равно. И империи все равно.
Старуха снова плюнула.
– Три мужа и два сына, по десять монет казенных денег в год за каждого. Пять на десять – пятьдесят. Пятьдесят монет в год за мое одиночество. Щедрая плата за холодную зиму и холодную постель! Вот так-то, красавица.
Девочка отерла пыль со лба. Ее глаза продолжали жадно следить за всадниками. Молодые воины, казалось, не замечали ничего вокруг и сосредоточенно глядели прямо перед собой. Немногочисленные женщины-кавалеристки держались в седлах умопомрачительно прямо, а свирепым видом даже превосходили мужчин. На шлемах всадников играли красные блики вечернего солнца.
– Ты ведь рыбацкая дочь, верно? – произнесла старуха и, не дождавшись ответа, продолжала: – Я тебя уже видала и на дороге, и на берегу. И на рынке встречала, вместе с отцом. Плохо ему без руки. Поди, тоже на войне оставил? Видишь, и его кости достались ненасытной Ласэне.
Старуха сердито рубанула рукой воздух.
– Я живу в крайнем доме. Одна. А монеты трачу на свечи. Каждый вечер я зажигаю пять свечей. Пять свечей – семья старой Ригги. А что у тебя в корзине, милая?
Девочка едва сообразила, что вопрос обращен к ней. Она оторвалась от разглядывания воинов и улыбнулась старухе.
– Извините, – сказала она, – но лошади так громко стучат копытами. Вы меня о чем-то спрашивали?
– Спрашивала, красавица. Что у тебя в корзине? – уже громче произнесла старуха.
– А-а. Там бечева. Должно хватить на три сети. Одна нам нужна уже завтра. Отец потерял последнюю сеть. Ее затянуло на глубину вместе с уловом. А ростовщик Ильгранд требует деньги, которые нам одолжил. Так что завтра непременно нужно поймать что-нибудь. И побольше.
Девочка снова улыбнулась и перевела взгляд на всадников.
– Какие красивые, – с восхищением выдохнула она.
Ригга вдруг протянула руку, ухватила прядь черных волос рыбацкой дочери и дернула что есть силы.
Девочка вскрикнула. Корзина на ее голове покачнулась, потом съехала на плечо. Напрасно девочка пыталась ее удержать – та была слишком тяжелой. Кончилось тем, что корзина шлепнулась на каменистую землю.
– Ай! – закричала девочка, опускаясь на колени.
Но Ригга потянула ее за волосы и развернула лицом к себе.
– Послушай меня, красавица! – В лицо девочке пахнуло