Политика (сборник). Владимир Козлов
на третий этаж от черного хода, к которому подъезжала машина с хлебозавода, прямо по лестнице, потому что грузового лифта в школе не было. Буфетчица Ольга Борисовна – старая сухая тетка – обычно звала на помощь одну из судомоек, и они вдвоем волокли корзину с пирожками и коржиками на третий этаж, стараясь сделать это во время урока, чтобы не пытались украсть что-нибудь из корзины.
Нам повезло. Внизу только что разгрузили машину, и Борисовна с судомойкой в грязном фартуке несли наверх корзину с булочками.
– Подбегаем, хватаем по две – и вниз, – скомандовал Жура.
– Ах, вы, еб вашу мать, поубиваю! – крикнула судомойка, но за нами не погналась. Мы выскочили на крыльцо, забежали за угол и стали, давясь, есть булочки.
– Курить будете? – спросил Жура, когда мы доели.
– Я буду, – сказал я.
– А ты, Ссуль?
– Я тоже.
Жура вытащил из кармана мятую пачку «Примы» и дал нам по сигарете, потом достал зажигалку и прикурил нам и себе. Я держал сигарету во рту, не зная, что надо с ней делать.
– Ты давай, тяни, хули она у тебя там сама горит? – Жура засмеялся.
Я потянул и закашлялся. Посмотрел на Цыганкова – он курил, как Жура, затягиваясь и выпуская дым. У меня так не получалось.
– Пошлите теперь в магазин, батон спиздим, – сказал Жура.
– А ты что, булочками не наелся? – спросил я.
– Не-а.
– Может, оденемся в гардеробе?
– Ну, вы одевайтесь, если хотите, а мне и так не холодно.
Мы тоже не пошли одеваться, остались, как были – в костюмах и тапках.
В магазине Жура шепнул нам:
– Учитесь, бля, дети.
Он незаметно сунул батон под куртку и спокойно прошел мимо кассы и вышел на улицу. Мы выскочили за ним.
– И часто ты это делаешь? – спросил я.
– Всегда, – Жура захохотал. – Понял, Ссуль? Это тебе не в постель ссаться.
Я подумал, что Цыганков обидится, но он ничего не сказал.
– Ну, что, теперь – на лифте кататься? – Жура отломил кусок батона и протянул остаток нам.
Мы с Цыганковым отломили по куску. Я заметил, что у него грязные руки – не только в чернилах, но и в какой-то коричневой гадости.
Мы пошли к девятиэтажному дому, единственному во всем районе, в котором был лифт. Жура шел чуть впереди, мы с Цыганковым – за ним.
– Я буду только с тобой кататься на лифте, – сказал Цыганков. – С Журой не буду.
Жура нажал на красную кнопку лифта, и двери раздвинулись.
– Ты езжай, а мы за тобой, – сказал я.
– Ладно, я жду наверху.
Жура зашел в кабину, нажал на верхнюю кнопку. Двери сомкнулись, лифт с шумом уехал наверх. Было слышно, как где-то высоко он остановился и двери открылись. Кнопка погасла, и я нажал на нее.
Когда лифт подъехал, мы с Цыганковым влезли в кабину. Пластиковые стены кабины были обрисованы ручкой, а лампа на потолке обмазана сажей. Я нажал на верхнюю кнопку.
– Ты нормальный пацан, – сказал Цыганков. – Давай, ты будешь мой друг.
– Давай.
Лифт