Русский спортивный дискурс: лингвокогнитивное исследование. Е. Г. Малышева
которые сходятся в том, что идеологема – это вербальная единица, слово, «непосредственно связанное с идеологическим денотатом» [Купина 2005: 91], имеющее в своем значении идеологический компонент [Чудинов 2007: 92]; «любое словесное обозначение значимых для личности духовных ценностей, при котором как бы размывается прямое, предметное значение слова, а на первый план выходят чисто оценочные, эмоционально-экспрессивные коннотации, не имеющие опоры в непосредственном содержании слова» [Радбиль 1998: 22].
Если говорить более подробно, то Н.А. Купина определяет идеологему как «мировоззренческую установку (предписание), облеченную в языковую форму» [Купина 1995: 43], «языковую единицу, семантика которой покрывает идеологический денотат или наслаивается на семантику, покрывающую денотат неидеологический» [Купина 2000: 183].
С этих позиций тоталитарный язык, например, рассматривается как «сверхтекст идеологем»: «тоталитарный язык организован системно» и «располагает своим словарем, который можно представить в виде блоков идеологем», которые, в свою очередь, «поддерживаются прецедентными текстами из так называемых первоисточников» [Купина 1995: 138].
Итак, в современной лингвистике достаточно устойчиво представление об идеологеме либо как о собственно вербальной единице, репрезентирующей базовые идеологические установки, ценности в языке и особенное значение приобретающей в языке тоталитарном, либо как о единице любого языкового (и даже текстового) уровня, функцией которой становится экспликация системы идеологических доминант.
Однако, на наш взгляд, описываемый феномен прежде всего универсалия мыслительная, когнитивная (что, кстати говоря, в целом не противоречит бахтинским представлениям об идеологеме), единица идеологической картины мира, которая объективируется в тексте (в том числе в тексте креолизованном) и – шире – в дискурсе собственно языковыми единицами разных уровней, а также знаками других семиотических систем.
По нашему убеждению, вряд ли стоит ограничивать понимание идеологемы рамками слова или иной языковой единицы. Думается, что лексема является одним из основных способов репрезентации идеологемы в тексте, но только ею понятие идеологемы вряд ли исчерпывается.
Такого рода «когнитивно ориентированный» подход к исследуемой универсалии репрезентирован, в частности, в исследованиях Н.И. Клушиной и А. А. Мирошниченко.
Последний, являясь автором методики лингво-идеологического анализа[49], предлагает разграничить две единицы – лингвему и идеологему, определяя их соответственно как «праксему языка» и «праксему сознания».
Ценностно-языковое соответствие, возникающее при моделировании между идеологемой и лингвемой, исследователь называет лингво-идеологемой, подчеркивая, что лингво-идеологемы – это материал и продукт лингво-идеологических парадигм.
С точки зрения автора, определенная идеологема (в ее метафизическом
См. подробнее в [Мирошниченко 19951], [Мирошниченко 19952], [Мирошниченко 1996].