Кроме пейзажа. Американские рассказы (сборник). Вадим Ярмолинец
в беду. Со стороны это выглядело как проявление высокой сознательности. Мне этот подросток признался: вербовщик заверил его, что через три месяца он будет иметь собственную машину. Это резко поднимало ставки Коли среди его товарищей и особенно подружек. По окончании учебки он действительно приехал домой на черном спортивном «додже». Военным кредит предоставляли безоговорочно. Трехмесячный бут-кемп пошел парню на пользу. Он сбросил вес и вместе с тем окреп. Держался он очень уверенно и явно был доволен своим выбором. Вид внука наполнял Шурика гордостью, Лариса тоже, казалось, успокоилась. Я предполагаю, что внутренне и она была рада такому развитию событий, поскольку на учебу сына в хорошем колледже денег у нее не было, а улица со всеми ее соблазнами представляла реальную угрозу.
От Шурика я знал, что Колин отец умер, когда ему было года три. Он был старше Ларисы лет на двадцать, что поначалу обещало семейную стабильность. Но у него диагностировали рак желудка, диагностировали с большим опозданием, а борьба за продление жизни в условиях полного отсутствия лекарств оказалась невозможной. «Сгорел за два месяца», – сказал Шурик. После чего он, как говорится, заменил Коле отца. Жили они вместе. И в Одессе, и здесь, в Нью-Йорке.
Лариса была приветливой и симпатичной женщиной. Невысокая и худощавая – в отца, сероглазая, с россыпью веснушек на лице, с короткой стрижкой светло-каштановых волос и всегда на каблуках, она обращала на себя внимание, но, как я понял, второй брак в ее планы не входил. У нее был сын, был отец, был дом, и у нее явно нигде не подзуживало, если вы понимаете, о чем я говорю. Мне было немногим больше сорока, и я был холост, она была лет на пять моложе. Но ни разу за несколько лет нашего знакомства она не проявила интереса к сближению. И это при том, что свою работу она получила благодаря мне и чуть ли не на следующий день после приезда в Америку! Ждал ли я от нее благодарности? Нет! Но я, как говорится, был открыт для предложений. Она была, знаете, из таких людей, которые настолько погружены в заботы о близких, что окружающие в ее поле зрения просто не попадают. А если и попадают, то у нее нет никакого стимула, чтобы навести резкость и разглядеть в оказавшемся рядом человеке какие-то ему одному присущие черты. Но, послушайте, если она так устроена и это никому не мешает, включая меня – потенциального жениха, то о чем переживать?
Но я отвлекся. А история, о которой я хочу рассказать, началась одним погожим сентябрьским утром, когда по причине, я думаю, чисто возрастного характера я проснулся в половине седьмого утра и осознал, что спать больше не буду. Поднявшись, я почистил зубы, выпил стакан клюквенного сока, надел спортивный костюм, кроссовки и выбежал на бордвок. Дотрусив по деревянному настилу до Вест 12-й улицы, я подошел к колонке напиться и, наклонившись к ней, увидел кошелек. Он лежал в луже – очень худой и насквозь промокший. Я не отрывал взгляда от него все время, пока пил, думая, что именно здесь, под настилом, два года назад изнасиловали иммигрантку из Киева.