Признательные показания. Тринадцать портретов, девять пейзажей и два автопортрета. Сергей Чупринин
Гончарова и Достоевского, я, – говорил Успенский в книге “Из прошлого”, – прекратил всякие сношения с незабвенным поэтом и издателем “Современника”».
3
Единственным исключением является сравнительно сочувст вен ная по отношению к писателю статья Н. К. Михайловского «Сочинения Н. В. Успенского», помещенная в февральской книжке «Отечественных записок» за 1877 г.
4
В этом смысле характерно письмо Успенского Случевскому от 24 июня 1861 года из Парижа: «...Находятся же такие пакостные люди, как, напр., Боткин, которые стоят за Александра Николаевича (Александра II – С. Ч.). Боткин, когда я сказал... что манифест русский – вероятно вздор и что я не верю в освобождение, он принялся ругать меня заскорузлым невеждой... потом сказал: “Новые положения, недавно объявленные правительством, – превосходны, и пусть ваш мужик околеет если не воспользуется этими положениями” – наконец он заключил: “Я недавно говорил Герцену про Александра Никол.: не ругай ты его, пожалуйста!” – Да! как Герцену, так и Боткину пора – пора прочитать отходную, а то просто спеть вечную память!»
5
Любопытно, впрочем, что, в глумливых интонациях пересказывая свой разговор с Толстым о «Власти тьмы», Успенский, по его словам, резко порицал автора за чрезмерность мрачных красок и выведение на первый план натур типа Матрены, Анисьи и Никитки: «…Этакие люди, по-мoeмy, не должны быть вносимы в сферу искусства и быть проводниками каких-либо идей…» – Н. Успенский. Из прошлого, 1889, с. 157 – 158.
6
Чтоб составить себе представление об объеме этой переписки, приведем фразу из неопубликованного письма Боборыкина Н. К. Михайловскому от 24 декабря 1875 года: «Пишу я... 700 писем в год, в том числе 500 в Россию», – и попросим читателей перемножить эти цифры на число лет, отданных маститым беллетристом литературе.
7
Выделено здесь и далее П. Д. Боборыкиным.
8
«Большое впечатление произвело в Петербурге Ваше письмо в Академию... – сообщал Чехову Куприн. – На днях в одном обществе, где был и Боборыкин, это письмо читали вслух. Маститый романист, говорят, чувствовал себя при этом не совсем ловко».
9
Неполная корректура этой книги хранится в рукописном отделе Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом).
10
К Гоголю, впрочем, Боборыкин был всегда холоден. Признавая великое дарование писателя, он никак не хотел признать плодотворность того духа «обличительства», который был выявлен в творениях Гоголя революционно-демократической критикой и вокруг которого сформировалось по сути «гоголевское» направление в русской литературе. «Мертвые души» и «Ревизор» настолько не вмещались в концепцию Боборыкина, что он попытался вообще вывести их автора за пределы русской литературы: «Пушкин и Гоголь, по темпераменту, – это два крайних полюса, и вдобавок по расовому типу не имеют между собой ничего общего. Один характерный великоросс; другой – несомненный “хохлик”, как он сам иногда называл себя…».
11
«У редактора одного листка, – вспоминал