Баллады тюрем и заграниц (сборник). Михаил Веллер
красива, то дома, конечно, замечательно, но это когда ты дома, а когда ты не дома, то дома замечательно уже не тебе, а тебе ничего замечательного, кроме злого воображения и одинокого сами понимаете чего. Никаких условий для нормальной работы! Жизнь…
– А она красивая. И вообще… И прямо после свадьбы – на два месяца в рейс. Чему ж тут радоваться.
И тут ученые вникают, благородно вопят о счастье и верности, хлопают его по плечам, поздравляют, наливают, составляют коллективную радиограмму с пожеланиями счастья и вообще окружают заботой.
– Ты ее любишь?
– Именно…
– А она тебя?
– Видимо да…
– Как зовут-то?
– Стелла. Имя красивое. Звезда значит… – И ищет грустным взглядом звезду, которой полагается уже появиться в небе.
– Так как же ты можешь, что за глупости, гадостные подозрения, брось, ты что, все отлично, – и т.д., и т.п.:
– Это у тебя просто депрессия, бывает, пройдет.
– Поживешь подольше – тогда поймешь, что это тоже счастье: способность страдать в разлуке с любимой женой.
– Вот когда страдаешь без разлуки, и с нелюбимой – это хуже, мужик!..
А красное солнце вдавливается в горизонт, море блещет, чайки кружат, туманный берег тает вдали, и разговор о любви принимает все более прекрасный и возвышенный характер пропорционально понижению уровня спирта в канистре. Тем более что вдохновение самих ученых чудесно подогревается перспективой двухмесячного отдыха от семей.
Они, значит, вдохновенно рассуждают о любви и произносят за нее тосты, а механик говорит:
– В «Кавказском» в половине девятого оркестр начинает играть.
– Это ты к чему?
– Да я ее в «Кавказском» снял.
– Ну и что?
– А то, что она сейчас тоже, наверно, об этом думает…
– Пусть думает, чего плохого?
– А плохого то, что у нее мысли с делом не расходятся. Чего нельзя сказать о ногах, – не совсем внятно добавил он.
– Это в каком смысле?
– В таком, что расходятся.
– Что?
– Ноги.
– С чем?..
– Одна с другой. С чем. С тем.
– Все время, что ли?
– Нет. Как только появляются мысли.
– Да почему ты так думаешь?
– А как мне думать. Что ей еще делать-то.
– Да перестань, не знаешь ты женщин. Она сейчас о тебе думает, вспоминает…
– Знаю я женщин. Думает, вспоминает, а самой от этого еще больше хочется. Повспоминает-повспоминает – и поскачет.
Возникает пря. Стихийно организуется гуманитарное общество «Ученые за любовь и верность». Несут гитару. Профессор читает пятьдесят второй сонет Шекспира.
И тут в полной панике влетает тот ученый, у которого недавно очки разбились. Он пошел надеть запасные очки, и заодно принялся сквозь них смотреть на все подряд. И то, что он увидел, – вернее, то, чего он не увидел, – вышибло из него все мысли о любви и прочей хренотени.
– Забыли, – трагическим шепотом кричит он и умирает.
– Что забыли?
Забыли. Все бросаются пересчитывать