Ампирные спальни. Брет Истон Эллис
от нее угрозу, отчего голова идет кругом, вытесняя страх, что позволяет выглядеть скучающим и расслабленным. Ко мне не обращался ни ее агент, ни представляющая ее компания – я не знаю, чья она протеже (если б знал, все было бы иначе). Изначальную неловкость преодолели, но напряжение все равно остается. Она потягивает шампанское; на мне темные очки; она то и дело поправляет прическу, уклончиво рассказывая о своей жизни. Живет в Елисейском Парке[20]. Работает метрдотелем в «Формоза-кафе»[21]. Откидываюсь на спинку стула, пока она отвечает на СМС. Заметив это, извиняется. Без жеманства, но очень продуманно. Она из породы тех, кто ничего не делает просто так.
– Какие планы на Рождество? – спрашиваю.
– Родители.
– Что-то некреативно.
– Как есть, – смотрит на меня с легкой усмешкой. – А что?
Пожимаю плечами:
– Ничего. Просто интересуюсь.
Снова поправляет прическу: волосы светлые, с химической завивкой. Когда промакивает губы, на салфетке остается бледный след от помады. Небрежно рассказываю про вчерашние вечеринки. Актриса под впечатлением, особенно при упоминании первой. Говорит, что туда ходили ее друзья. Говорит, что и сама собиралась, но не смогла из-за работы. Называет имя модного молодого актера и спрашивает, был ли он там. Когда говорю, что был, выражение лица выдает ее с потрохами. Тушуется.
– Извините, – говорит. – Он идиот.
Потом добавляет, что половина гостей на вечеринке – фрики; упоминает наркотик, название которого мне незнакомо; рассказывает страшилку, в которой фигурируют лыжные маски, зомби, фургон, цепи и некая тайная секта; спрашивает про латинос, исчезнувшую в пустыне. Называет имя не известной мне актрисы. Я концентрируюсь, цепляясь за свое первое впечатление, боясь разрушить иллюзию. Речь почему-то заходит о фильме «Личины» по моему сценарию. И тут пазл складывается: она для того и спросила про модного молодого актера со сногсшибательной спутницей, которую я практически изнасиловал взглядом, чтобы перевести разговор на фильм «Личины»: у него там была небольшая роль. «Не стоит об этом». Смотрю на машины, проезжающие по Мелроуз. «Я там недолго пробыл – меня ждали на другой вечеринке». И вдруг вспоминаю блондинку, выступающую из темноты в Бель-Эйр. Странно, что до сих пор ее помню, что этот кадр по-прежнему перед глазами.
– Как вам кажется, проба прошла удачно? – спрашивает актриса.
– По-моему, супер, – говорю. – Лучше не бывает.
Она смеется, довольная. На вид ей лет двадцать. А может, тридцать. Не угадаешь. Когда знаешь наверняка – неинтересно. Рок. «Рок» – вот слово, занозой засевшее в мозгу. Актриса полушепотом повторяет начало монолога из «Слушателей», с которым пришла на кастинг. Прежде, чем приглашать на ланч, я убедился, что режиссер и продюсер не видят ее в этой роли. Только поэтому она здесь, сколько раз это уже повторялось, и я думаю, что вечером надо опять на премьеру и что в шесть встречаюсь с продюсером в Уэствуде. Смотрю на часы. Времени еще предостаточно. Актриса допивает шампанское. Предупредительный и красивый официант вновь наполняет бокал. Я не пью, нет необходимости,
Один из ближних пригородов Лос-Анджелеса.
Бар и ресторан на бульваре Санта-Моника в Уэст-Голливуде. В прошлом – центр притяжения голливудских звезд, ныне больше притягивает туристов.