Искушение злом. Нора Робертс

      Тучи совсем скрыли луну. Звезд тоже не было видно. Мелкий дождь размывал грязь на земле в круге. В яме сегодня не было огня – только холодный пепел. Свечи заменили фонари.

      Погода не благоприятствовала, но решение принято, и ждать они не собирались. Сегодня на поляне было только пять человек в черных плащах. Старая гвардия. Самые лучшие. Эту встречу и ритуал, который должен был последовать, избранные держали в тайне от всех.

      – Боже, какая же мерзкая ночь! – сказал подошедший к ним Бифф Стоуки, прикрывая огромной ладонью сигарету от дождя.

      Он был членом этого братства уже двадцать лет и полагал, что сие дает ему определенные права.

      Сегодня не было ни пения, ни звуков колокола, ни женщин – жриц продажной любви или тех, кому суждено было стать жертвой. Вместо живого алтаря этой ночью на поляне была пустая доска, и, судя по всему, собрались они здесь не для оргии. Все служители сатаны выглядели настороженными и на замечание Билла никто не ответил.

      – В чем же дело? – удивился он. – Где все остальные? Что вообще происходит?

      – Сейчас все узнаешь.

      Верховный жрец вышел на середину круга. Глаза из прорезей маски глядели так мрачно, что его сподвижники содрогнулись. Он поднял ладонь и сказал:

      – Мы были первыми. Нас немного. В наших руках сила. Наш господин даровал нам великое счастье: право привести к нему других, показать им его славу.

      Он стоял, как статуя – жуткий прообраз скульптуры Клер Кимболл. Спина прямая, голова откинута назад, рука поднята вверх. Взгляд под маской горел осознанием власти, которую он имеет надо всеми – даже над своими братьями.

      Они пришли по первому его слову. Так же они будут действовать.

      – Князь тьмы недоволен. Один из его детей, один из его избранников предал нашего господина. Закон наш попран, и мы должны восстановить его силу. Предателя ждет смерть.

      Когда верховный жрец опустил руки, один из стоявших поодаль достал из-под черного плаща бейсбольную биту. Бифф Стоуки открыл в удивлении рот, но тут бита обрушилась на его затылок.

      Когда Бифф пришел в себя, он понял, что раздет и привязан к доске, символизировавшей алтарь. Его тело оказалось мокрым от дождя, и Стоуки почувствовал холод. Но это было ничто по сравнению с леденящим страхом, сковавшим его сердце.

      Они стояли рядом с ним – один у ног, другой в изголовье и по брату с каждой стороны, а верховный жрец чуть в стороне. Пять человек, которых он знал всю свою жизнь. Их глаза были чужими. Стоуки уже знал – это глаза его смерти.

      В яме разожгли огонь, но сырые дрова пока не разгорелись.

      – Нет! – Бифф извивался, напрягая все мускулы, и корчился на гладко оструганной доске. – Нет, господи! Помилуй меня, Иисусе! – Стоуки в ужасе взывал к тому, чье имя осквернял двадцать лет. – Вы не можете это сделать, братья! Не можете! Я ведь давал клятву вместе с вами!

      – Ты ее нарушил, – верховный жрец подошел ближе. – Ты попрал наш закон и перестал быть одним из нас.

      – Нет! Я никогда не нарушал закон! – Бифф дернулся особенно